Совершенно уверен был в том!..» А между тем, скрывая от всех, он ходил в Казанский собор, когда там никого не
было народу, становился на колени перед образом Казанской божьей матери и горячо молился: «Богородица, богородица, я в тебя не верил прежде, а теперь верую и исповедаю тя! — говорил он, колотя себя в грудь и сворачивая несколько в «славянский тон».
Неточные совпадения
— Но женщины
были во все времена у всех
народов на содержании; под различными только формами делалось это, — проговорил он.
Поденщики наши, как известно, смирный
народ, но с виду очень страшны, и, главное, определить совершенно невозможно, во что они, по большей части, бывают одеты: на старшем, например, из настоящих поденщиков
были худые резиновые калоши на босу ногу и дырявый полушубок, а на другом лапти и коротенькая визитка.
Граф приехал сильно пьяный. Бегушев все-таки велел его позвать к себе и стал расспрашивать. Граф и рассказать хорошенько не мог: болтал, что похороны
были великолепные, что полиция палками разгоняла
народ, — такое множество набралось, — и что все это, по его соображению,
были раскольники.
— Дорого для меня, — начал Долгов торжественным тоном, — поднять дух
народа, восполнить историческую связь между древней Россией и новой, которая прервана; напомнить России, что она
есть!..
— Ну-с, а я
был в славянских землях и в Турции и скажу вам достовернее ваших достоверных людей, что турки — честный
народ, а славяне, по большей части, плутишки.
— Всех этих рациональников и близоруких консерваторов
народ русский должен
был бы растерзать на части! — вскрикнул ему вслед Долгов.
Долгов, взяв тетрадь, начал читать громко; но впечатление от его чтения
было странное: он напирал только на те слова, где
была буква «р»: «Оружие, друзья, берите, поднимем весь
народ!.. И в рьяный бой мы рьяно устремимся!» — кричал он на весь дом.
Долгов по поводу пьесы Татьяны Васильевны начал рассуждать о
народе русском и столько навыдумал на этот
народ в ту и другую сторону, что ему Офонькин даже заметил: «Это не так, этого не бывает». У Долгова
была удивительная способность нигде ничего не видеть настоящего и витать где-то между небом и землею.
— Где
народ у Шекспира? — рассчитал
было подшибить его критик.
— Нет, не всякий, а теперь и никто, я думаю: перед вами схватились не машины, сопровождаемые людьми, как это
было в франко-прусскую войну, а два тигра-народа, сопровождаемые машинами. Не говоря уже об вас и других разговаривателях, весь мир должен смотреть с благоговейным удивлением на эту войну. Это не люди дерутся, а какие-то олимпийцы, полубоги!
«Верно!..» — хотел
было, кажется, сказать и Долгов, но, однако, удержался, вспомнив, что мещане все-таки ближе к
народу, чем рыцари, и предположил сейчас же доказать это своим слушателям.
Генерал хотел
было сказать жене, что теперь нужны военные люди, а не статские; но зная, что Татьяну Васильевну не урезонишь, ничего не сказал ей и, не спав три ночи сряду, чего с ним никогда не случалось, придумал, наконец, возобновить для графа упраздненное
было прежнее место его; а Долгову, как человеку
народа, вероятно, хорошо знающему сельское хозяйство, — логически соображал генерал, — поручить управлять их огромным имением в Симбирской губернии, Татьяна Васильевна нашла этот план недурным и написала своим просителям, что им
будут места.
— Не знаю, как вы
будете видеть и наблюдать этот
народ, сидя на диване!.. — сказал он и мрачно задумался. — Вообще, скажите мне, Бегушев, вы меня нисколько не любите и не уважаете? — присовокупил он.
— Наталья Сергеевна на что уж
была добрая, — продолжал он с искаженным от злости лицом, — и та мне приказывала, чтобы я не пускал всех этих шляющих, болтающих: «Моли бога об нас!..» Христарадник
народ, как и у нас вон!.. — заключил Прокофий и при этом почти прямо указал глазами на Дормидоныча.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой
народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Чудно все завелось теперь на свете: хоть бы народ-то уж
был видный, а то худенький, тоненький — как его узнаешь, кто он?
Солдат ударил в ложечки, // Что
было вплоть до берегу //
Народу — все сбегается. // Ударил — и запел:
Довольно! Окончен с прошедшим расчет, // Окончен расчет с господином! // Сбирается с силами русский
народ // И учится
быть гражданином.
Глеб — он жаден
был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!