Приятели оделись и пошли в павильон. Тут Самойленко был своим человеком, и для него имелась даже особая посуда. Каждое утро ему подавали
на подносе чашку кофе, высокий граненый стакан с водою и со льдом и рюмку коньяку; он сначала выпивал коньяк, потом горячий кофе, потом воду со льдом, и это, должно быть, было очень вкусно, потому что после питья глаза у него становились маслеными, он обеими руками разглаживал бакены и говорил, глядя на море:
Неточные совпадения
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко
подносом,
на котором сидела такая же бездна чайных
чашек, как птиц
на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что
на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
«Сейчас все это и произойдет», — подумал он не совсем уверенно, а как бы спрашивая себя. Анфимьевна отворила дверь. Варвара внесла
поднос, шла она закусив губу, глядя
на синий огонь спиртовки под кофейником. Когда она подавала
чашку, Клим заметил, что рука ее дрожит, а грудь дышит неровно.
Он благополучно дошел, уткнув бороду в
поднос и обняв его крепко, до самой постели, и только располагал поставить
чашки на стол подле кровати и разбудить барина — глядь, постель не измята, барина нет!
Но когда однажды он понес
поднос с
чашками и стаканами, разбил два стакана и начал, по обыкновению, ругаться и хотел бросить
на пол и весь
поднос, она взяла
поднос у него из рук, поставила другие стаканы, еще сахарницу, хлеб и так уставила все, что ни одна
чашка не шевельнулась, и потом показала ему, как взять
поднос одной рукой, как плотно придержать другой, потом два раза прошла по комнате, вертя
подносом направо и налево, и ни одна ложечка не пошевелилась
на нем, Захару вдруг ясно стало, что Анисья умнее его!
Но человек подал ему
чашку чаю и
поднос с кренделями. Он хотел подавить в себе смущение, быть развязным и в этой развязности захватил такую кучу сухарей, бисквитов, кренделей, что сидевшая с ним рядом девочка засмеялась. Другие поглядывали
на кучу с любопытством.