Губернатор исполнил свое обещание и, при бытности того же частного пристава, стряпчего и прежних понятых, распечатал ящики в письменном столе и конторке, где хранились деньги и бумаги Петра Григорьича, и при этом нашлось три тысячи золотом, тысяча рублей серебряными деньгами, рублей на пятьсот бумажек, да, сверх того, в особом пакете из сахарной бумаги триста тысяч именными билетами опекунского совета и затем целый портфель с
разными документами.
[При составлении этой статьи я основывался, особенно до 1815 года, на записке, сообщенной мне братом покойного, Маркелом Николаевичем Загоскиным. С 1826 г., живя постоянно в Москве и находясь в самых близких отношениях с автором «Юрия Милославского», я уже рассказываю то, что видел и слышал сам;
разные документы и письма были доставлены мне сыном Загоскина, С. М. Загоскиным.]
Буде же (чего боже сохрани) Михайле Степановичу это неугодно, то он с прискорбием должен будет сему делу дать гласность и просить защиты у недремлющего закона и у высоких особ, богом и монархом поставленных невинным в защиту и сильным в обуздание; в подкрепление же просьбы, сверх свидетельства домашних, он с душевным прискорбием приведет
разные документы, собственною Михаила Степановича рукою писанные.
Неточные совпадения
А я и забыла сказать, что он с самого начала, как вошел, все ее
документы из гимназии осмотрел, показала она ему, и сам ее в
разных предметах экзаменовал…
Препровожден он был туда приятельницей своей, капитаншей, по выданным ей в
разное время
документам, ценой тысячи на две.
Игра втемную началась. Каждая сторона старалась сохранить за собой все выгодные стороны своей позиции, и генерал скоро почувствовал, что имеет дело с очень опытным и сильным противником, тем более что за ним стояла Раиса Павловна и отчасти Прейн. Из объяснений Родиона Антоныча он вынес на первый раз очень немного, потому что дело требовало рассмотрения массы
документов, статистического материала и
разных специальных сведений.
Эти живые
документы разных заводских неправд, фабрикованных ловкими руками Родиона Антоныча, производили известное впечатление на генерала, не привыкшего обращаться с живыми людьми. «Какие разговоры с мужичьем, — думал Родион Антоныч про себя, — в шею их, подлецов.
Ей приходилось жить под чужим именем, пользуясь фальшивым
документом, переодеваться, скрываясь от шпионов, возить пуды запрещенных книг по
разным городам, устраивать побеги для ссыльных товарищей, сопровождать их за границу.