Неточные совпадения
— Опять всем; разве я тебе, глупая,
не толковала, — возразила хозяйка, — во второй нумер пошли всего и спроси,
чего угодно. Сибариту дай
только супу и сосисок. Ферапонту Григорьичу пошли щей, сосисок и каши. В четвертый нумер отошли
только супу без телятины и кашу, да смотри, как можно меньше масла.
Две
только слабости имел молодой человек: во-первых, он был очень влюбчив, так
что не проходило месяца, чтобы он в кого-нибудь
не влюбился, и влюблялся обыкновенно искренне, но
только ненадолго; во-вторых, имел сильную наклонность и большую в то же время способность — брать взаймы деньги.
По выходе в отставку Хозаров года два жил в губернии и здесь успел заслужить то же реноме; но так как в небольших городах вообще любят делать из мухи слона и, по преимуществу, на недостатки человека смотрят сквозь увеличительное стекло, то и о поручике начали рассуждать таким образом: он человек ловкий, светский и даже, если вам угодно, ученый, но
только мотыга, любит жить
не по средствам, и
что все свое состояньишко пропировал да пробарствовал, а теперь вот и ждет,
не выпадет ли на его долю какой-нибудь дуры-невесты с тысячью душами, но таких будто нынче совсем и на свете нет.
Первоначально он потребовал лучший нумер, раскритиковал его как следует, а потом, разговорившись с хозяйкою, нанял и в дальнейшем разговоре так очаровал Татьяну Ивановну,
что она
не только не попросила денег в задаток, но даже после, в продолжение трех месяцев, держала его без всякой уплаты и все-таки считала милашкою и даже передавала ему заимообразно рублей до ста ассигнациями из своих собственных денег.
— Знаю,
что вы давно стыд-то потеряли. Двадцать пятый год с вами маюсь. Все сама, везде сама. На какие-нибудь сто душ вырастила и воспитала всех детей; старших, как помоложе была, сама даже учила, а вы, отец семейства,
что сделали? За рабочими
не хотите хорошенько присмотреть,
только конфузите везде. Того и жди,
что где-нибудь в порядочном обществе налжете и заставите покраснеть до ушей.
Генерала он
только видел, но тот ему ни слова
не говорил о месте; а приехал в Москву единственно потому,
что, быв в одной холостой у казначея компании и выпив несколько рюмок водки, прихвастнул,
что он на другой же день едет к своему семейству в Москву,
не сообразя,
что в числе посетителей был некто Климов, его сосед, имевший какую-то странную привычку ловить Антона Федотыча на словах, а потом уличать его,
что он
не совсем правду сказал.
Обе эти девицы были влюблены по нескольку раз, хотя и
не совсем с успехом; маменьки они боялись, слушались ее и уважали; вследствие того и в отношении папеньки разделяли вполне ее мнение, то есть считали его совершенно за нуль и
только иногда относились к нему с жалобами на младшую, Машет, которую обе они терпеть
не могли, потому
что она была идолом маменьки, потому
что ей шили лучшие платья и у ней было уже до пятка женихов, тогда как им
не досталось еще ни одного.
Что касается до Мари, то она, по словам Катерины Архиповны, еще
не сформировалась, была совершенный ребенок и несколько месяцев
только перестала играть в куклы и начала читать романы.
— Ай, нет, Катерина Архиповна, ни за
что в свете, — возразила гостья и здесь рассказала происшествие, случившееся с одною какой-то важною дамою, которая ехала домой на извозчике и которую
не только обобрали, но даже завезли в такой дом, о котором она прежде и понятия
не имела. После этого рассказа ужас овладел всеми дамами.
— Нет,
не нужно; а лучше дайте мне денег хоть рублей десять;
не шлют, да и
только из деревни, —
что прикажете делать! Нужно еще другие перчатки купить.
Во-первых, заискивали во мне вы, а
не я в вас; во-вторых, в самый день сватовства я объяснил,
что желаю видеть в жене
только семьянинку, и вы поклялись быть такой; я, сорокапятилетний простак, поверил, потому
что и вам уже было за двадцать пять; в женихах вы
не зарылись; кроме того, я знал,
что вы
не должны быть избалованы, так как жили у вашего отца в положении какой-то гувернантки за его боковыми детьми, а сверх того вы и сами вначале показывали ко мне большую привязанность; но какие же теперь всего этого последствия?
Кроме того, он был так свеж, такие имел миленькие усы, так кстати заговорил с хозяйкою о погоде,
что, конечно, читатель мой, глядя на него, вы никак бы
не догадались,
что он выехал из нумеров Татьяны Ивановны, по ее
только великодушию имел перчатки и писал дружескую записку к извозчику о снабжении его экипажем: вы скорее бы подумали,
что заговаривать по-французски и делать утренние визиты его нарочно возили учиться в Париж.
Увидев Хозарова, он, видимо, замышлял подойти к нему, но, к счастью сего последнего, Ступицын был со всех сторон заставлен стульями, а потому
не мог тронуться с места и ограничился
только тем,
что не спускал с Хозарова глаз и улыбался ему.
Мари ничего
не отвечала; она
только взглянула на него, но взглянула так,
что Сергей Петрович понял многое и потому слегка пожал ее ручку. Ему отвечали тоже легким пожатием.
— Я все видела, — сказала она, — вас любят, вы напрасно сомневаетесь, и любят вас так, как
только умеет любить молоденькая девушка; но знаете,
что мне тут отрадно: вы сами любите, вы сами еще
не утратили прекрасной способности любить. Поздравляю и радуюсь за вас.
Решившись, на основании вышеупомянутых причин, делать визиты, Антон Федотыч имел в виду одно
только не совсем приятное обстоятельство: он должен был ходить пешком, потому
что Катерина Архиповна и на извозчика
не давала денег.
Прислуга толстяка сидела в лакейской и пила чай; у него их было человека три в горнице и человека четыре в кухне, и то потому
только,
что выехал в Москву налегке, а
не со всем еще домом.
— Мари действительно в него влюблена и действительно дала ему слово, — перебил Рожнов, —
только мы-то с вами, маменька, немного поошиблись в расчете: Мари, видно,
не ребенок, и надобно полагать,
что не боится выйти замуж. Я
не знаю,
чему вы тут удивляетесь; но, по-моему, все это очень в порядке вещей.
— Да, я и забыла: вы влюблены… Скажите, бога ради,
что с вами? Мне очень интересно узнать, как мужчины страдают от любви. Я об этом читала
только в романах, но, признаюсь, никогда
не видала в жизни.
Ты знаешь,
что я
не имею собственной жизни: сердце мое, это некогда страстное и пылкое сердце, оно как будто бы перестало уже биться; я езжу в оперу, даю вечера, наряжаюсь, если хочешь, но это
только одни пустые рассеяния, а жизни, самой жизни — нет и нет… тысячу раз нет…
— Никогда! Парирую моею жизнью, никогда. Женщины раскаиваются
только в тех браках, в которые они вступают по расчету, а
не по любви. В
чем ваша Мари будет чувствовать раскаяние?
— Это такой скотина ваш Ферапонт Григорьич, — сказал Хозаров, входя к Татьяне Ивановне, —
что уму невообразимо! Какой он дворянин… он черт его знает
что такое! Какой-то кулак… выжига. Как вы думаете,
что он мне отвечал? В подобных вещах порядочные люди, если и
не желают дать, то отговариваются как-нибудь поделикатнее; говорят обыкновенно: «Позвольте, подумать… я скажу вам дня через два», и тому подобное, а этот медведь с первого слова заладил: «Нет денег», да и
только.
Против одного
только я протестую,
что будто бы молодая девушка
не имела никакого кокетства, до сих пор
не знает,
что такое любовь, и боится одной мысли выйти за кого бы то ни было замуж.
Антону Федотычу просто житья
не было: мало того,
что ему строжайшим образом было запрещено курить трубку на том основании,
что будто бы табачный дым проходит наверх к идолу и беспокоит его; мало того,
что Катерина Архиповна всей семье вместо обеда предоставила одну
только три дня тому назад жареную говядину, — этого мало: у Антона Федотыча был отобран даже матрац и положен под перину Машет; про выговоры и говорить нечего; его бранили за все: и за то,
что он говорит громко, и каблуками стучит, и даже за какое-то бессмысленное выражение лица, совершенно неприличное для отца, у которого так больна дочь.
— Послушайте, Катерина Архиповна, в подобных вещах нужно выбирать два полюса: или решительно
не выдавать дочь, если это невыгодно по вашим понятиям, или выдавать без всякого размышления, а так, потому
только,
что дочке этого желается.
Я убедил ее
только тем,
что я человек, и человек смертный, могу умереть и потому за ее великодушие
не хочу на тот свет унести черной неблагодарности.
«Очень рад вас видеть, господа!»
Что касается до гостей, то Ферапонт Григорьич сохранял какую-то насмешливую мину и был очень важен; музыкант немного дик: поздоровавшись с хозяином, он тотчас же уселся в угол; две неопределенные личности, одна в теплом пальто, а другая во фраке бутылочного цвета, были таинственны; сибарит весел и
только немного женировался тем,
что хозяйский сюртук был
не совсем впору и сильно тянул его руки назад.
— Выпьем-с, потому
что я в жизнь мою еще
не отказывал ни в
чем моим знакомым; но
только наперед ваше честное слово: Катерина Архиповна велела непременно просить вас завтрашний день откушать у нас. Будете?
Голова Антона Федотыча имела то несчастное свойство человеческих голов,
что после всякой приятельской пирушки
не только не в состоянии была ничего порядочного изобресть, но даже с толком отвечать на вопросы.
Катерина Архиповна была в сильном беспокойстве и страшном ожесточении против мужа, который, вместо того чтобы по ее приказанию отдать Хозарову письмо и разведать аккуратнее, как тот живет, есть ли у него состояние, какой у него чин, —
не только ничего этого
не сделал, но даже и сам куда-то пропал. Ощущаемое ею беспокойство тем было сильнее,
что и Мари, знавшая, куда и зачем послан папенька, ожидала его возвращения с большим нетерпением и даже всю ночь, бедненькая,
не спала и заснула
только к утру.
— Зачем же смешивать себя с толпою? Почему же
не быть исключением? Я, Катерина Архиповна,
не мальчик; я много жил и много размышлял. Я видел уже свет и людей и убедился,
что человек может быть счастлив
только в семейной жизни… Да и неужели же вы думаете,
что кто бы это ни был, женясь на Марье Антоновне, может разлюбить это дивное существо: для этого надо быть
не человеком, а каким-то зверем бесчувственным.
— Бога ради, Катерина Архиповна,
не говорите мне об этих вещах, которых я и знать
не хочу, — перебил Хозаров, очень, впрочем, довольный,
что услыхал о бабушкином состоянии, — я женюсь
только на вашей дочери и желаю
только владеть ими, а больше мне ничего
не надобно.
—
Не обманывайте меня, Сергей Петрович, вся моя жизнь, все мое счастье
только в ней. Я
не знаю,
что со мною будет, если увижу,
что я ошиблась; она еще молода, она сама
не понимает, какой делает теперь важный шаг, но я мать; я должна ее руководить.
Невеста, как мы и прежде еще знали, его обожала; Пашет и Анет остались весьма довольными его любезностью и вниманием; даже сама Катерина Архиповна начала его понимать в другом смысле; из предыдущей сцены она убедилась,
что будущий зять очень любит Мари, потому
что он
не только сам
не спросил о приданом, но и ей
не дал договорить об этом предмете.
Но, впрочем,
не спрашивайте меня: зачем вам знать историю моего сердца, она скучна и неинтересна; я могу
только сказать,
что я
не живу, а прозябаю.
Брачные отношения были разобраны ими в самых мельчайших подробностях: много, конечно, Варвара Александровна, обладающая таким умом, высказала глубоких и серьезных истин; много в герой мой, тоже обладавший даром слова, сделал прекрасных замечаний; но я
не решаюсь передать во всей подробности разговор их, потому
что боюсь утомить читателя, и скажу
только,
что Хозаров отобедал у Мамиловой и уехал от нее часу в шестом.
Увидев Хозарова, он очень обрадовался, потому
что по опыту уже знал,
что Катерина Архиповна в присутствии посторонних
не входила в крайности и ограничивалась
только тем,
что разве скажет ему небольшую колкость.
— И это
не ее дело, есть ли у меня состояние, или нет; она должна
только отдать тебе твое и наградить тебя, как следует, — и больше ничего! Я даже полагаю,
что ей гораздо было бы приличнее жить с своим семейством,
чем с нами.
— Я уж ей говорила, Серж, по твоей просьбе; она говорит,
что все у нас будет;
только деньги тебе в руки
не хочет давать; она говорит,
что ты ветрен еще, в один год все промотаешь.
— Кажется, завтра, — ну, так как в рождение обыкновенно дарят, то и ты скажи,
что хочешь подарить мне семьсот рублей;
только, смотри, непременно настаивай, чтобы деньгами; вещей мне никаких
не надо. Неужели она в этих пустяках откажет!
Я тебя так любил,
что готов был занять
не только семьсот рублей, но даже семь тысяч, чтобы
только обладать тобой.
— Друг мой Машенька,
не огорчайся,
не плачь, — проговорила старуха, тоже со слезами на глазах. — Я переделаю его по-своему: я
не дам ему сделать тебя несчастной и заставлю его думать о семействе. Я все это предчувствовала и согласилась
только потому,
что видела, как ты этого желаешь. Слушайся
только, друг мой, меня и, бога ради,
не верь ему ни в
чем. Если
только мы
не будем его держать в руках и будем ему давать денег, он тебя забудет и изменит тебе.
— Я опять вам объявляю,
что не подсылал к вам жены, но я ей
только открылся.
Сергей Петрович еще несколько времени беседовал с своею супругою и, по преимуществу, старался растолковать ей,
что если она его любит, то
не должна слушаться матери, потому
что маменьки, как они ни любят своих дочерей,
только вредят в семейном отношении, — и вместе с тем решительно объявил,
что он с сегодняшнего дня намерен прекратить всякие сношения с Катериной Архиповной и даже
не будет с ней говорить. Мари начала было просить его
не делать этого, но Хозаров остался тверд в своем решении.
— Конечно, по вашим понятиям, восемьсот рублей ужасная сумма, но
что это такое значит для мужчины? Плевок, нуль… и потому честью заверяю вас,
что заплачу вам, и заплачу даже с процентами;
только, бога ради,
не извольте являться ни к жене моей, ни к теще за моим долгом.
— Как
не понять, известное дело: тайное свидание будете иметь.
Только какой вы обманчивый человек, Сергей Петрович! Когда женились, так думали: вот станете боготворить жену; вот тебе и боготворить! Году
не прошло еще, а рога приставил; недаром я вас звала ветреником; сердце мое говорило,
что вы опасный для женщин человек.
— Это ваша правда, она с нами
не живет, — отвечал Хозаров. — Я настоял, наконец, чтобы она изволила существовать отдельно от нас и даже
не бывала в моем доме, но какая от этого польза? Я
не вижу
только ее прекрасной особы; но ее идеи, ее мысли живут в моем доме, потому
что они вбиты в голову дочери, которая, к несчастью, сама собою
не может сообразить,
что дважды два — четыре.
— Из всего,
что вы мне, Сергей Петрович, говорили, — начала Варвара Александровна, закурив другую папиросу, — я еще
не могу вас оправдать; напротив, я вас обвиняю. Ваша Мари молода, неразвита, — это правда; но образуйте сами ее, сами разверните ее способности. Ах, Сергей Петрович! Женщин, которые бы мыслили и глубоко чувствовали, очень немного на свете, и они, я вам скажу, самые несчастные существа, потому
что мужья
не понимают их, и потому все,
что вы ни говорили мне, одни
только слова, слова, слова…
— Послушайте, — сказала Варвара Александровна, — если вы в самом деле так несчастливы, то я вас
не оставлю: я буду помогать вам словом, делом, средствами моими; но
только, бога ради, старайтесь все это исправить, — и вот на первый раз вам мой совет: старайтесь, и старайтесь всеми силами, доказать Мари, как много вы ее любите и как много в вас страсти. Поверьте, ничто так
не заставит женщину любить, как сама же любовь, потому
что мы великодушны и признательны!
—
Что ж вы думаете,
что ваша Мари
не сознает и
не понимает вашей любви, если вы
только истинно ее любите?