— А на-те вот, посмотрите… полюбуйтесь, — отвечал тот и
вынул из портфеля журналы Приказа, разорванные на несколько клочков. — Ей-богу, служить с ним невозможно! — продолжал старик, только что не плача. — Прямо говорит: «Мошенники вы, взяточники!.. Кто, говорит, какой мерзавец писал доклад?» — «Помилуйте, говорю, писал сам бухгалтер». — «На гауптвахту, говорит, его; уморю его там». На гауптвахту велел вам идти на три дня. Ступайте.
Но Иноков, сидя в облаке дыма, прислонился виском к стеклу и смотрел в окно. Офицер согнулся, чихнул под стол, поправил очки, вытер нос и бороду платком и,
вынув из портфеля пачку бланков, начал не торопясь писать. В этой его неторопливости, в небрежности заученных движений было что-то обидное, но и успокаивающее, как будто он считал обыск делом несерьезным.
— Могу и теперь! — воскликнул Егор Егорыч и, проворно
вынув из портфеля лист почтовой бумаги, на верху которого поставил первоначально маленький крестик, написал князю письмо, каковое швырнул Крапчику, и проговорил:
Неточные совпадения
Подвинув на середину
портфель с текущими делами, он с чуть заметною улыбкой самодовольства
вынул из стойки карандаш и погрузился в чтение вытребованного им сложного дела, относившегося до предстоящего усложнения.
— Ну, не приду! — сказал он и, положив подбородок на руки, стал смотреть на нее. Она оставалась несколько времени без дела, потом
вынула из стола
портфель, сняла с шеи маленький ключик и отперла, приготовляясь писать.
Веревкин вместо ответа
вынимал из своего
портфеля отношения моховского дворянского опекунского управления за № 1348; в нем объявлялось, что искомых документов в опеке налицо не имеется. Ляховский читал это отношение через свои очки несколько раз самым тщательным образом, просматривая бумагу к свету, нет ли где подскобленного места, и, наконец, объявлял:
Митя мрачно подождал и стал было повествовать о том, как он побежал к отцу в сад, как вдруг его остановил следователь и, раскрыв свой большой
портфель, лежавший подле него на диване,
вынул из него медный пестик.
— Очень может быть, хотя это и здесь куплено. Ганя, дайте князю бумагу; вот перья и бумага, вот на этот столик пожалуйте. Что это? — обратился генерал к Гане, который тем временем
вынул из своего
портфеля и подал ему фотографический портрет большого формата, — ба! Настасья Филипповна! Это сама, сама тебе прислала, сама? — оживленно и с большим любопытством спрашивал он Ганю.