Неточные совпадения
— Ночь теперь если тихая… — начал он с заметным удовольствием, — вода не колыхнется, как
зеркало… Смола на носу лодки горит…
огромным таким кажется пламенем… Воду всю освещает до самого дна: как на тарелке все рассмотреть можно, каждый камышек… и рыба теперь попадется… спит… щука всегда против воды… ударишь ее острогой… встрепенется… кровь из нее брызнет в воду — розовая такая…
Как большая часть из них, он, и сам-то неизвестно для чего выстроенный, имел сверх того еще в своем бельэтаже (тоже богу ведомо для каких употреблений) несколько гостиных — полинялых, запыленных, с тяжеловатою красного дерева мебелью, имел
огромное зало с паркетным, во многих местах треснувшим полом, с лепным и частию уже обвалившимся карнизом, с мраморными столами на золотых ножках, с
зеркалами в старинных бронзовых рамах, тянущимися почти во всю длину простенков.
Что эта вилла без них с своей позолотой,
огромными зеркалами, резными шкапами и другими чудесами китайской природы и искусства, не исключая и хозяина?
В
огромных зеркалах, доходящих чуть не до потолка, отразились длинные фигуры наших гимназистов с одушевленными физиономиями и с растрепанными волосами, а также и фигура Симонова в расстегнутом вицмундиришке и валяных сапогах.
Прежняя обыкновенная печь в спальне заменилась затейливым камином, и в конце концов брачная кровать молодых представляла нечто невероятное: она была широчайшая, из цельного красного дерева, и в обеих спинках ее были вделаны
огромные зеркала, так что всякий, ложившийся на эту кровать, видел себя с головы до ног.
Неточные совпадения
Он бросил фуражку с перчатками на стол и начал обтягивать фалды и поправляться перед
зеркалом; черный
огромный платок, навернутый на высочайший подгалстушник, которого щетина поддерживала его подбородок, высовывался на полвершка из-за воротника; ему показалось мало: он вытащил его кверху до ушей; от этой трудной работы, — ибо воротник мундира был очень узок и беспокоен, — лицо его налилось кровью.
За церковью, в углу небольшой площади, над крыльцом одноэтажного дома, изогнулась желто-зеленая вывеска: «Ресторан Пекин». Он зашел в маленькую, теплую комнату, сел у двери, в угол, под
огромным старым фикусом;
зеркало показывало ему семерых людей, — они сидели за двумя столами у буфета, и до него донеслись слова:
Блестел цветисто расписанный фарфор, сияли
зеркала, отражая все, что двигалось мимо их, рядом с торговлей церковной утварью торговали искусно граненным стеклом, а напротив
огромных витрин, тесно заставленных бокалами и рюмками, блестел фаянс приспособлений для уборных.
Сначала они прошли
огромную, под мрамор, залу, потом что-то вроде гостиной, с несколькими небольшими диванчиками, за которой следовала главная гостиная с тяжелою бархатною драпировкою, и, наконец уже, пройдя еще небольшую комнату, всю в
зеркалах и установленную куколками, очутились в столовой с отворенным балконом на садовую террасу.
На железной кровати, стоявшей под главным ковром, с изображенной на нем амазонкой, лежало плюшевое ярко-красное одеяло, грязная прорванная кожаная подушка и енотовая шуба; на столе стояло
зеркало в серебряной раме, серебряная ужасно грязная щетка, изломанный, набитый масляными волосами роговой гребень, серебряный подсвечник, бутылка ликера с золотым красным
огромным ярлыком, золотые часы с изображением Петра I, два золотые перстня, коробочка с какими-то капсюлями, корка хлеба и разбросанные старые карты, и пустые и полные бутылки портера под кроватью.