— Что ж особенного? Был и беседовал, — отвечал Калинович коротко, но, заметив, что Настенька, почти не ответившая на его поклон, сидит надувшись, стал,
в досаду ей, хвалить князя и заключил тем, что он очень рад знакомству с ним, потому что это решительно отрадный человек в провинции.
Неточные совпадения
Калинович слушал Петра Михайлыча полувнимательно, но зато очень пристально взглядывал на Настеньку, которая сидела с выражением скуки и
досады в лице. Петр Михайлыч по крайней мере
в миллионный раз рассказывал при ней о Мерзлякове и о своем желании побывать
в Москве. Стараясь, впрочем, скрыть это, она то начинала смотреть
в окно, то опускала черные глаза на развернутые перед ней «Отечественные записки» и, надобно сказать,
в эти минуты была прехорошенькая.
— Ах, боже мой! Боже мой! — говорил Петр Михайлыч. — Какой вы молодой народ вспыльчивый! Не разобрав дела, бабы слушать — нехорошо… нехорошо… — повторил он с
досадою и ушел домой, где целый вечер сочинял к директору письмо,
в котором, как прежний начальник, испрашивал милосердия Экзархатову и клялся, что тот уж никогда не сделает
в другой раз подобного проступка.
Такими намеками молодые люди говорили вследствие присутствия капитана, который и не думал идти к своим птицам, а преспокойно уселся тут же,
в гостиной, развернул книгу и будто бы читал, закуривая по крайней мере шестую трубку. Настенька начала с
досадою отмахивать от себя дым.
По приходе домой, однако, все эти мечтания его разлетелись
в прах: он нашел письмо от Настеньки и, наперед предчувствуя упреки, торопливо и с
досадой развернул его; по беспорядочности мыслей, по небрежности почерка и, наконец, по каплям слез, еще не засохшим и слившимся с чернилами, можно было судить, что чувствовала бедная девушка, писав эти строки.
Ревность,
досада и злоба забушевали
в душе Калиновича.
«С какой только важностью и о каком вздоре рассуждают эти два господина!» — подумал Калинович с
досадой в душе.
— Не знаю-с, какой это нужен голос и рост; может быть, какой-нибудь фельдфебельский или тамбурмажорский; но если я вижу перед собой человека, который
в равносильном душевном настроении с Гамлетом, я смело заключаю, что это великий человек и актер! — возразил уж с некоторою
досадою Белавин и опустился
в кресло.
—
В столе, скотина, животное! — говорил, почти плача от
досады, больной.
— Какой тут талант! Что это такое! — воскликнул уж с
досадою Калинович. — Ничего не может быть несноснее для меня этой сладенькой миротворности, которая хочет все приголубить, а
в сущности это только нравственная распущенность.
— Нет, — отвечал с
досадою князь, — пошлейшим образом лежат себе
в банке, где
в наш предприимчивый век, как хотите, и глупо и недобросовестно оставлять их.
— Пожалуйста, не трогай и не учи меня! — сказал Левин, раздосадованный этим вмешательством кучера. Точно так же, как и всегда, вмешательство привело бы его
в досаду, и тотчас же с грустью почувствовал, как ошибочно было его предположение о том, чтобы душевное настроение могло тотчас же изменить его в соприкосновении с действительностью.
Он был в горе,
в досаде, роптал на весь свет, сердился на несправедливость судьбы, негодовал на несправедливость людей и, однако же, не мог отказаться от новых попыток.
Что ж, если вашим пистолетом // Сражен приятель молодой, // Нескромным взглядом, иль ответом, // Или безделицей иной // Вас оскорбивший за бутылкой, // Иль даже сам
в досаде пылкой // Вас гордо вызвавший на бой, // Скажите: вашею душой // Какое чувство овладеет, // Когда недвижим, на земле // Пред вами с смертью на челе, // Он постепенно костенеет, // Когда он глух и молчалив // На ваш отчаянный призыв?
Волк, близко обходя пастуший двор // И видя, сквозь забор, // Что́, выбрав лучшего себе барана в стаде, // Спокойно Пастухи барашка потрошат, // А псы смирнёхонько лежат, // Сам молвил про себя, прочь уходя
в досаде: // «Какой бы шум вы все здесь подняли, друзья, // Когда бы это сделал я!»
Минут через десять Суслова заменил Гогин, но не такой веселый, как всегда. Он оказался более осведомленным и чем-то явно недовольным. Шагая по комнате, прищелкивая пальцами, как человек
в досаде, он вполголоса отчетливо говорил:
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит
в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с
досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет
в комнату, ничего не расскажет!
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с
досадою. — // Не
в их руках мы, что ль?.. // Придет пора последняя: // Заедем все
в ухаб, // Не выедем никак, //
В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина // Работа на господ!»
Скотинин. Я ее и знаю. Я и сам
в этом таков же. Дома, когда зайду
в клева да найду их не
в порядке,
досада и возьмет. И ты, не
в пронос слово, заехав сюда, нашел сестрин дом не лучше клевов, тебе и досадно.
Они охотнее преклонялись перед Волосом или Ярилою, но
в то же время мотали себе на ус, что если долгое время не будет у них дождя или будут дожди слишком продолжительные, то они могут своих излюбленных богов высечь, обмазать нечистотами и вообще сорвать на них
досаду.
Слова Дарьи Александровны о прощении произвели
в нем только
досаду.