Неточные совпадения
— Сколько я себя ни помню, — продолжал он, обращаясь больше
к Настеньке, — я
живу на чужих хлебах, у благодетеля (на последнем слове Калинович сделал ударение), у благодетеля, — повторил он с гримасою, — который разорил моего
отца, и когда тот умер с горя, так он, по великодушию своему, призрел меня, сироту, а в сущности приставил пестуном
к своим двум сыновьям, болванам, каких когда-либо свет создавал.
Я вообще теперь, сам холостяк и бобыль, с поздним сожалением смотрю на этих простодушных
отцов семейств, которые
живут себе точно в заколдованном кружке, и все, что вне их происходит, для них тогда только чувствительно, когда уж колет их самих или какой-нибудь член, органически
к ним привязанный, и так как требование их поэтому мельче, значит, удовлетворение возможнее — право, завидно!..
— И я решительно бы тогда что-нибудь над собою сделала, — продолжала Настенька, — потому что, думаю, если этот человек умер, что ж мне? Для чего осталось
жить на свете? Лучше уж руки на себя наложить, — и только бог еще, видно, не хотел совершенной моей погибели и внушил мне мысль и желание причаститься… Отговела я тогда и пошла на исповедь
к этому
отцу Серафиму — помнишь? — настоятель в монастыре: все ему рассказала, как ты меня полюбил, оставил, а теперь умер, и что я решилась лишить себя жизни!
— Меня, собственно, Михайло Сергеич, не то убивает, — возразила она, — я знаю, что
отец уж
пожил… Я буду за него молиться, буду поминать его; но, главное, мне хотелось хоть бы еще раз видеться с ним в этой жизни… точно предчувствие какое было: так я рвалась последнее время ехать
к нему; но Якову Васильичу нельзя было… так ничего и не случилось, что думала и чего желала.
Некоторые были ему, впрочем, известны, как, например, то, что Маргарита Гранпа снова переехала
жить к отцу, — другие его не на шутку обеспокоили.
Неточные совпадения
Живя старою жизнью, она ужасалась на себя, на свое полное непреодолимое равнодушие ко всему своему прошедшему:
к вещам,
к привычкам,
к людям, любившим и любящим ее,
к огорченной этим равнодушием матери,
к милому, прежде больше всего на свете любимому нежному
отцу.
— Да, да, — повторял он, — я тоже жду утра, и мне скучна ночь, и я завтра пошлю
к вам не за делом, а чтоб только произнести лишний раз и услыхать, как раздастся ваше имя, узнать от людей какую-нибудь подробность о вас, позавидовать, что они уж вас видели… Мы думаем, ждем,
живем и надеемся одинаково. Простите, Ольга, мои сомнения: я убеждаюсь, что вы любите меня, как не любили ни
отца, ни тетку, ни…
Что было с ней потом, никто не знает. Известно только, что
отец у ней умер, что она куда-то уезжала из Москвы и воротилась больная, худая,
жила у бедной тетки, потом, когда поправилась, написала
к Леонтью, спрашивала, помнит ли он ее и свои старые намерения.
Вскоре мы подъехали
к самому живописному месту. Мы только спустились с одной скалы, и перед нами представилась широкая расчищенная площадка, обнесенная валом. На площадке выстроено несколько флигелей. Это другая тюрьма. В некотором расстоянии, особо от тюремных флигелей, стоял маленький домик, где
жил сын Бена, он же смотритель тюрьмы и помощник своего
отца.
На мельнице Василий Назарыч
прожил целых три дня. Он подробно рассказывал Надежде Васильевне о своих приисках и новых разведках: дела находились в самом блестящем положении и в будущем обещали миллионные барыши. В свою очередь, Надежда Васильевна рассказывала подробности своей жизни, где счет шел на гроши и копейки.
Отец и дочь не могли наговориться: полоса времени в три года, которая разделяла их, послужила еще
к большему сближению.