— Я думаю, надо иметь большую силу для
охоты на медведей, — сказал Алексей Александрович, имевший самые туманные понятия об охоте, намазывая сыр и прорывая тоненький, как паутина, мякиш хлеба.
Как-то устроили они
охоту на медведя; нас, лесообъездчиков, человек десять было; по первому снежку и видно, как он бродил, мы и идем прямо по сакме [Сакма — колея, дорожка, след, особенно часто след медведя].
А он подозвал полового, заказал ему всё, что было нужно, и перешёл в соседнюю комнату. В ней было три окна, все на улицу; в одном простенке висела картинка, изображавшая
охоту на медведя, в другом — голую женщину. Тихон Павлович посмотрел на них и сел за круглый столик, стоявший перед широким кожаным диваном, над которым опять-таки висела картина, изображавшая не то луга, не то море в тихую погоду. В соседней комнате гудела публика, всё прибывавшая, звенели стаканы, хлопали пробки.
Неточные совпадения
Перебирали последние новости, о которых Привалов уже слышал от Виктора Васильича, рассказывали о каком-то горном инженере, который убежал
на охоте от
медведя.
Многие охотники рассказывают о том, что они били
медведя без всякого страха, и выставляют при этом только комичные стороны
охоты. По рассказу одних,
медведь убегает после выстрела; другие говорят, что он становится
на задние лапы и идет навстречу охотнику, и что в это время в него можно влепить несколько пуль. Дерсу не соглашался с этим. Слушая такие рассказы, он сердился, плевался, но никогда не вступал в пререкания.
Лесная растительность. — Женьшень. — Заездка для ловли рыбы. — Истоки Тютихе. — Перевал Скалистый. — Верховья Имана. — Дерсу перед китайской кумирней. — Сильный вихрь. — Тихая ночь. — Река Горбуша. — Пещеры. —
Медведь добывает желуди. — Река Папигоуза. — Изюбры. — Тигр
на охоте за оленями. — Факел. — Возвращение
на бивак
Черепки, медвежьи и собачьи кости и грузила от неводов, находимые
на месте их бывшего жилья, указывают
на то, что они знакомы были с гончарным делом, охотились
на медведей и ловили неводом рыбу и что
на охоте им помогала собака.
«Все было придумано, чтобы отбить
охоту к письму, — вспоминал впоследствии М. А. Бестужев, — и надо было родиться Луниным, который находил неизъяснимое наслаждение дразнить «белого
медведя» (как говорил он), не обращая внимания…
на лапы дикого зверя, в когтях которого он и погиб в Акатуе» (Воспоминания Бестужевых, 1951, стр. 199).]