— Ах, батюшка Иван Семеныч, сделайте такую божескую милость; уж я и не знаю, как оне вам рады будут. Утешьте вы их,
порассейте хоть немного; ну что с нами одними — какие разговоры? Все одна да одна, голубушка моя, не глядела бы на нее.
— Вот, — говорит (вмешался уж это племянник), — тетушка и дяденька, побраните для первого знакомства вашу племянницу, — хандрит часто: что немного не по себе, а она уж бог знает что воображает, никак и ничем себя не хочет
порассеять.