Неточные совпадения
Сначала все к нему езжали;
Но так
как с заднего крыльца
Обыкновенно подавали
Ему донского жеребца,
Лишь
только вдоль большой дороги
Заслышат их домашни дроги, —
Поступком оскорбясь таким,
Все дружбу прекратили с ним.
«Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьет одно
Стаканом красное вино;
Он дамам к ручке не подходит;
Всё да да
нет; не скажет да-с
Иль нет-с». Таков был общий глас.
А что? Да так. Я усыпляю
Пустые, черные мечты;
Я
только в скобках замечаю,
Что
нет презренной клеветы,
На чердаке вралем рожденной
И светской чернью ободренной,
Что
нет нелепицы такой,
Ни эпиграммы площадной,
Которой бы ваш друг с улыбкой,
В кругу порядочных людей,
Без всякой злобы и затей,
Не повторил стократ ошибкой;
А впрочем, он за вас горой:
Он вас так любит…
как родной!
Но, кроме того, если бы даже, допустив остаток наименьшей свободы равным нулю, мы бы признали в каком-нибудь случае, как, например, в умирающем человеке, в зародыше, в идиоте, полное отсутствие свободы, мы бы тем самым уничтожили самое понятие о человеке, которое мы рассматриваем; ибо
как только нет свободы, нет и человека.
Неточные совпадения
Хлестаков. Черт его знает, что такое,
только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно
как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего
нет?
Хлестаков. Ведь это
только в столице бонтон и
нет провинциальных гусей.
Как ваше мнение, не так ли?
Как ни избалованы были глуповцы двумя последними градоначальниками, но либерализм столь беспредельный заставил их призадуматься:
нет ли тут подвоха? Поэтому некоторое время они осматривались, разузнавали, говорили шепотом и вообще"опасно ходили". Казалось несколько странным, что градоначальник не
только отказывается от вмешательства в обывательские дела, но даже утверждает, что в этом-то невмешательстве и заключается вся сущность администрации.
Мадам Шталь говорила с Кити
как с милым ребенком, на которого любуешься,
как на воспоминание своей молодости, и
только один раз упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что для сострадания к нам Христа
нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела разговор на другое.
Но
нет, ему нужны
только ложь и приличие», — говорила себе Анна, не думая о том, чего именно она хотела от мужа,
каким бы она хотела его видеть.