Неточные совпадения
Архивны
юноши толпою
На Таню чопорно глядят
И про нее между собою
Неблагосклонно говорят.
Один какой-то шут
печальныйЕе находит идеальной
И, прислонившись у дверей,
Элегию готовит ей.
У скучной тетки Таню встретя,
К ней как-то Вяземский подсел
И душу ей занять успел.
И, близ него ее заметя,
Об ней, поправя свой парик,
Осведомляется старик.
Почти все окна замка горели огнями, из них слышался какой-то гул, звон посуды и говор. Фон-Ферзен встречал все новых и новых гостей, рыцарей — своих союзников.
Печальный юноша поднял взор свой к одному из верхних окон, задернутых двумя сборчатыми полосами занавесок, за которыми, как ему казалось, промелькнула знакомая ему фигура.
Почти все окна замка горели огнями, из-за них слышался какой-то гул, звон посуды и говор. Фон Ферзен встречал все новых и новых гостей, рыцарей — своих союзников.
Печальный юноша поднял взор свой к одному из верхних окон, задернутых двумя сборчатыми полами занавесок, за которыми, как ему казалось, промелькнула знакомая фигура.
Суворов, при своей необычайной зоркости, конечно, не мог этого не заметить и приблизил к себе
печального юношу и исполнительного служаку. Александр Васильевич, несмотря на свою наружную резкость, был человеком добрым, сердечным и отзывчивым к людскому горю. Это чувствовалось людьми, на сердце которых была истинная печаль.
Неточные совпадения
«Что ж гетман? —
юноши твердили, — // Он изнемог; он слишком стар; // Труды и годы угасили // В нем прежний, деятельный жар. // Зачем дрожащею рукою // Еще он носит булаву? // Теперь бы грянуть нам войною // На ненавистную Москву! // Когда бы старый Дорошенко // Иль Самойлович молодой, // Иль наш Палей, иль Гордеенко // Владели силой войсковой, // Тогда б в снегах чужбины дальной // Не погибали казаки, // И Малороссии
печальной // Освобождались уж полки».
Я в первый раз видел сахалинскую толпу, и от меня не укрылась ее
печальная особенность: она состояла из мужчин и женщин рабочего возраста, были старики и дети, но совершенно отсутствовали
юноши.
Матвей перестал ходить на реку и старался обегать городскую площадь, зная, что при встрече с Хряповым и товарищами его он снова неизбежно будет драться. Иногда, перед тем как лечь спать, он опускался на колени и, свесив руки вдоль тела, наклонив голову — так стояла Палага в памятный день перед отцом — шептал все молитвы и псалмы, какие знал. В ответ им мигала лампада, освещая лик богоматери, как всегда задумчивый и
печальный. Молитва утомляла
юношу и этим успокаивала его.
И долго
юноша над ним // Стоял раскаяньем томим, // Невольно мысля о былом, // Прощая — не прощен ни в чем! // И на груди его потом // Он тихо распахнул кафтан: // Старинных и последних ран // На ней кровавые следы // Вились, чернели как бразды. // Он руку к сердцу приложил, // И трепет замиравших жил // Ему неясно возвестил, // Что в буйном сердце мертвеца // Кипели страсти до конца, // Что блеск
печальный этих глаз // Гораздо прежде их погас!..
Это был почти
юноша, 27 лет, как я уже имел случай упомянуть, нрава несдержанного, порывистого, способного к резким уклонениям. Некоторая мечтательность, свойственная возрасту, самолюбие, легко оскорбляемое и становящееся на дыбы при каждом ничтожном поводе, задорная стремительность в решении мировых проблем, припадки меланхолии, чередующиеся с такими же дикими припадками веселья — все это придавало юному математику характер крайней неустойчивости,
печальной и резкой дисгармоничности.