Неточные совпадения
Журнал осаде, веденный в губернаторской канцелярии, помещен в любопытной рукописи
академика Рычкова. Читатель найдет ее в Приложении. Я имел в руках три списка, доставленные мне гг. Спасским, Языковым
и Лажечниковым.
Положение Оренбурга становилось ужасным. У жителей отобрали муку
и крупу
и стали им производить ежедневную раздачу. Лошадей давно уже кормили хворостом. Большая часть их пала
и употреблена была в пищу. Голод увеличивался. Куль муки продавался (
и то самым тайным образом) за двадцать пять рублей. По предложению Рычкова (
академика, находившегося в то время в Оренбурге) стали жарить бычачьи
и лошадиные кожи
и, мелко изрубив, мешать в хлебы. Произошли болезни. Ропот становился громче. Опасались мятежа.
Академик Рычков, отец убитого симбирского коменданта, видел его тут
и описал свое свидание.
Законоучитель Введенский был вдовец,
академик и человек очень самолюбивый. Еще в прошлом году он встретился в одном обществе с отцом Смоковникова и, столкнувшись о ним в разговоре о вере, в котором Смоковников разбил его по всем пунктам и поднял на смех, решил обратить особенное внимание на сына и, найдя в нем такое же равнодушие к Закону Божию, как и в неверующем отце, стал преследовать его и даже провалил его на экзамене.
Неточные совпадения
Я думала, он такой ученый,
академик, а он вдруг так горячо-горячо, откровенно
и молодо, неопытно
и молодо,
и так это все прекрасно, прекрасно, точно вы…
Натуралист-ботаник отметил бы здесь, кроме кедра, ели, даурской березы
и маньчжурского ореха, еще сибирскую лиственницу, растущую вместе с дубом
и мелколистным кленом, «моно» — собственно, орочское название этого дерева;
академик Максимович удержал его как видовое.
Пришло время конкурса. Проектов было много, были проекты из Италии
и из Германии, наши
академики представили свои.
И неизвестный молодой человек представил свой чертеж в числе прочих. Недели прошли, прежде чем император занялся планами. Это были сорок дней в пустыне, дни искуса, сомнений
и мучительного ожидания.
Император Александр I был слишком хорошо воспитан, чтобы любить грубую лесть; он с отвращением слушал в Париже презрительные
и ползающие у ног победителя речи
академиков.
Мне никогда не импонировали иерархические чины даже в функциях более высокого порядка:
академики, ученые степени, широкая известность писателей
и прочее.