«Образ багренья таков: в назначенный день и час являются на Урал атаман багренья (всякий раз назначаемый канцеляриею из штаб-офицеров) и все имеющие право багрить казаки, всякий в маленьких одиночных санках в одну лошадь, с пешнею, лопатою и несколькими баграми, коих
железные острия лежат на гужах хомута, у оглобли, а деревянные составные шесты, длиною в 3, 4, иногда в 12 сажен, тащатся по снегу.
— Знамое дело, какие теперь дороги! И то еще удивлению подобно, как до сих пор река стоит; в другие годы в это время она давно в берегах… Я полагаю, дюжи были морозы — лед-то добре закрепили; оттого долее она и держит. А все, по-настоящему, пора бы расступиться! Вишь, какое тепло: мокрая рука не стынет на ветре! Вот вороны и жаворонки недели три как уж прилетели! — говорил Глеб, околачивая молотком
железное острие багра.
Неточные совпадения
Я почувствовал, что кровь бросилась мне в голову. В том углу, где я стоял в это время спиною к стене, был навален разный хлам: холсты, кисти, сломанный мольберт. Тут же стояла палка с острым
железным наконечником, к которой во время летних работ привинчивается большой зонт. Случайно я взял в руки это копье, и когда Бессонов сказал мне свое «не позволю», я со всего размаха вонзил
острие в пол. Четырехгранное железо ушло в доски на вершок.
Копье его вонзилось в бок
железного рыцаря; Григорий, переломив копье, оставил
острие его в ране. Доннершварц зашатался, тихо вымолвил свою любимую поговорку и, свалившись с лошади, рухнул на землю.
Верхи заборов были усеяны
остриями длинных
железных гвоздей от лихих людей, не любящих ходить прямыми путями.
Сам дом стоял в глубине двора-сада, отделенного от улицы
железной решеткой в каменных столбах, на вершине которых находились шары с воткнутыми в них
острием вверх копьями; в середине были такие же
железные ворота, на столбах которых были традиционные львы.
Копье вонзилось в бок
железного рыцаря; Григорий, переломив копье, оставил
острие его в ране. Доннершварц зашатался, тихо вымолвил свою любимую поговорку и, свалившись с лошади, рухнул на землю.