Веревки на вислых качелях, на улице, закинули вверх, чтобы не качалися; не позволяли девкам «водить танкъ» и «играть (петь) песни»;
били ребят, которые играли в казанкъ и в свайку.
Неточные совпадения
—
Бейте его! — кричал он таким же голосом, как во время великого приступа кричит своему взводу: «
Ребята, вперед!» — какой-нибудь отчаянный поручик, которого взбалмошная храбрость уже приобрела такую известность, что дается нарочный приказ держать его за руки во время горячих дел.
— Жид — жить, а мы его —
бить! Эх, Игнаша!
Ребята — поддерживай! Красота наша ты, Игнат Петров. Защита!
—
Бей его,
ребята! — рявкнул человек в черном полушубке, толкая людей на кудрявого. —
Бейте! Это — Сашка Судаков, вор! — Самгин видел, как Сашка сбил с ног Игната, слышал, как он насмешливо крикнул:
— А Господь ведает, батюшка, — отвечала старуха, — и, наклонившись вперед, положила свою сморщенную темную руку на голову мальчишки, — слышно, наши
ребята жида
бьют.
У Костромы было чувство брезгливости к воришкам, слово — «вор» он произносил особенно сильно и, когда видел, что чужие
ребята обирают пьяных, — разгонял их, если же удавалось поймать мальчика — жестоко
бил его. Этот большеглазый, невеселый мальчик воображал себя взрослым, он ходил особенной походкой, вперевалку, точно крючник, старался говорить густым, грубым голосом, весь он был какой-то тугой, надуманный, старый. Вяхирь был уверен, что воровство — грех.