Он уже с десять минут стоял на террасе, нетерпеливо и выразительно
поглядывал на отца, но тот, занятый спором, не замечал его.
Иван Павлович Кудрин недоумевающе
поглядывал на отца и сына: он, видимо, не был посвящен в то дело, которое, по словам Павла Кирилловича, затеял его сын.
Потом Юру унес с собою вихрь неистовых слез, отчаянных рыданий, смертельная истома. Но и в безумии слез он
поглядывал на отца: не догадывается ли он, а когда вошла мать, стал кричать еще громче, чтоб отвлечь подозрения. Но на руки к ней не пошел, а только крепче прижался к отцу: так и пришлось отцу нести его в детскую. Но, видимо, ему и самому не хотелось расставаться с Юрой — как только вынес его из той комнаты, где были гости, то стал крепко его целовать и все повторял:
Неточные совпадения
Что она могла поделать одна в лесу с сильным мужиком? Лошадь бывала по этой тропе и шла вперед, как по наезженной дороге. Был всего один след, да и тот замело вчерашним снегом. Смиренный инок Кирилл улыбался себе в бороду и все
поглядывал сбоку
на притихшую Аграфену: ишь какая быстрая девка выискалась… Лес скоро совсем поредел, и начался голый березняк: это и был заросший старый курень Бастрык. Он тянулся широким увалом верст
на восемь.
На нем работал еще
отец Петра Елисеича, жигаль Елеска.
Я подробно рассказал
отцу мое посещение у Засекиных. Он полувнимательно, полурассеянно слушал меня, сидя
на скамье и рисуя концом хлыстика
на песке. Он изредка посмеивался, как-то светло и забавно
поглядывал на меня и подзадоривал меня короткими вопросами и возражениями. Я сперва не решался даже выговорить имя Зинаиды, но не удержался и начал превозносить ее.
Отец все продолжал посмеиваться. Потом он задумался, потянулся и встал.
Губернатор пожимал руки, губернский предводитель обнимал, молодежь толпилась в номере,
поглядывая на хорошенькую дочь и поздравляя
отца с «возвращением к настоящей живой работе».
Матвей
поглядывал на Ключарева, вспоминая, как страшно спокойно он пел, этот человек, идя за гробом
отца и над могилой.
Чай прошел в самой непринужденной дружеской беседе, причем все старались только об одном: чтобы как можно угодить друг другу.
Отец Крискент торжествовал и умиленно
поглядывал на Татьяну Власьевну, выглядывавшую в своем шелковом темно-синем сарафане настоящей боярыней. Гордей Евстратыч, в новом городском платье, старался держаться непринужденно и весело шутил. Когда подана была закуска, общее настроение достигло последних границ умиления, и Нил Поликарпович еще раз облобызался с Гордеем Евстратычем.