— Нет, я — приемыш, взят из воспитательного дома, — очень просто сказал Гогин. — Защитники престол-отечества
пугают отца — дескать, Любовь Сомова и есть воплощение злейшей крамолы, и это несколько понижает градусы гуманного порыва папаши. Мы с ним подумали, что, может быть, вы могли бы сказать: какие злодеяния приписываются ей, кроме работы в «Красном Кресте»?
Попугать отца только вздумала, иночеством ему пригрозила, а он на меня как напустится: «Это, говорит, ты ей такие мысли в уши напела, это, говорит, твое дело…» И уж шумел, так шумел, Марья Гавриловна, что хоть из дому вон беги…
Неточные совпадения
Его особенно занимали споры на тему: вожди владеют волей масс или масса, создав вождя, делает его орудием своим, своей жертвой? Мысль, что он, Самгин, может быть орудием чужой воли,
пугала и возмущала его. Вспоминалось толкование
отцом библейской легенды о жертвоприношении Авраама и раздраженные слова Нехаевой:
Послушай: хитрости какие! // Что за рассказ у них смешной? // Она за тайну мне сказала, // Что умер бедный мой
отец, // И мне тихонько показала // Седую голову — творец! // Куда бежать нам от злоречья? // Подумай: эта голова // Была совсем не человечья, // А волчья, — видишь: какова! // Чем обмануть меня хотела! // Не стыдно ль ей меня
пугать? // И для чего? чтоб я не смела // С тобой сегодня убежать! // Возможно ль?
Но
отца эта мысль
испугала; он, по мере отвращения от Катерины Николавны, которую прежде очень любил, стал чуть не боготворить свою дочь, особенно после удара.
Дмитрий Федорович, никогда у старца не бывавший и даже не видавший его, конечно, подумал, что старцем его хотят как бы
испугать; но так как он и сам укорял себя втайне за многие особенно резкие выходки в споре с
отцом за последнее время, то и принял вызов.
Отец любил ее до безумия, но обходился с нею со свойственным ему своенравием, то стараясь угождать малейшим ее прихотям, то
пугая ее суровым, а иногда и жестоким обращением.