Между тем он вздумал было мне
в будущем январе месяце прислать своего шестилетнего Мишу на воспитание и чтоб он ходил в здешнюю Ланкастерскую школу. [Школа учреждена И. Д. Якушкиным; сыграла крупную роль в просвещении сибирских обитателей (см. Н. М. Дружинин, Декабрист И. Д. Якушкин и его ланкастерская школа, «Ученые записки Моск. гор. педагог, инст-та», т. II, в. I, 1941, стр. 33 и сл.).] Я поблагодарил его за доверие и отказался.
Неточные совпадения
Скоро наш адмирал отправился домой, а мы под покровом дяди Рябинина, приехавшего сменить деда, остались
в зале, которая почти вся наполнилась вновь наехавшими нашими
будущими однокашниками с их провожатыми.
Сбросив парадную одежду, мы играли перед Лицеем
в снежки при свете иллюминации и тем заключили свой праздник, не подозревая тогда
в себе
будущих столпов отечества, как величал нас Куницын, обращаясь
в речи к нам.
Будущее не
в нашей воле, и я надеюсь, что как бы ни было со мной — будет лучше крепости, и, верно, вы довольны этой перемене, которую я ждал по вашим посылкам, но признаюсь, что они так долго не исполнялись, что я уже начинал думать, что сапоги и перчатки присланы для утешения моего или по ошибочным уведомлениям, а не для настоящего употребления.
Официальные мои письма все, кажется, к вам ходят через Петербург — с
будущей почтой буду отвечать Сергею Григорьевичу, на днях получил его листок от 25 — го числа [Много писем С. Г. Волконского к Пущину за 1840–1843, 1855 гг., характеризующих их взаимную сердечную дружбу и глубокое, искреннее уважение —
в РО (ф. 243 и Фв. III, 35),
в ЦГИА (ф. 279, оп. I, № 254 и 255), за 1842, 1854 и 1857 гг. напечатаны
в сборниках о декабристах.] — он
в один день с вами писал, только другой дорогой.
Барятинский, как и многие
будущие декабристы из аристократических семейств, воспитывался
в петербургском пансионе иезуитов.
С
будущим месяцем начнем копаться
в огороде. Только вряд ли я буду большой помощник Евгению и Михеевне, кашей доброй dame de palais. [Домашней работнице (франц.).] Нога
в жары как-то сильно напоминает об себе: заставляет сидеть, поднявши ее вверх; а
в этом положении не годишься
в огородники.
Все это вместе
в продолжение стольких лет было бы полезно краю и на
будущее время.
Именно
в тот день, когда воспоминание соединяет меня с покойным вашим дядей и с
будущим вашим мужем, пришлось мне отвечать на добрые ваши строки; 19 октября без сомнения и вам известно, хотя, по преданию, оно давно меня связало с близкими вам людьми и эта связь не страдает ни от каких разлук.
Для пользы и удовольствия
будущих археологов, которым желаю всего лучшего
в мире, кладу эту записку 18 августа 1849 года».
Третьего дня навестил меня Матвей Апостол… уделил мне денек…
В начале
будущего месяца ожидаю брата Михаила с женой из-за границы…
Любезный друг Николай, узнай мне, где и как живет Катерина Петровна Торсон. Наша артель имеет возможность ей помочь. Теперь у меня делается раскладка на
будущий год. Артельный год наш начался с 26 августа. Я незнаю, где отыскать ее. Все думал, что она возвратится
в Москву, а Ентальцева пишет, что до сих пор ее нет. Каково было действие моего ultimatum к министру народного просвещения? Вчерашняя новорожденная обещала
в другой раз написать тебе. Она теперь с Ваней занята.
Иван великий предполагает на
будущей неделе двинуться
в Москву, там пробудет до 7-го числа — заберет сестру свою вдову Бароццову, которая к этому дню должна приехать на чугунке, заберет и купчика Ивана малого и привезет их к 8-му
в Марьино, где жена состряпает именинный пирог. Ване можно уехать, потому что гут скопилось несколько праздничных дней. — Он тоже состоит под охраной Иоанна-богослова.
Не хочется уехать, не распорядившись делами артели. Сегодня получил от Трубецкого письмо,
в котором он говорит следующее: «
В делах артели я участвую на половину того, что вы посылаете Быстрицкому; а так как
в прошлом году я ничего не давал, то я это заменю
в нынешнем; выдайте ему все суммы сполна, считая, как вы мне указали, к 26 августа, — следовательно, он будет обеспечен по такое же число
будущего 1859 года, а к тому времени, если будем живы, спишемся с вами…»
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся
в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
Несмотря на это, на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня в красавца, и все, что имел в настоящем, все, что мог иметь
в будущем, я все отдал бы за красивое лицо.
«Вырастет, забудет, — подумал он, — а пока… не стоит отнимать у тебя такую игрушку. Много ведь придется
в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали нарядных и белых, вблизи — рваных и наглых. Проезжий человек пошутил с моей девочкой. Что ж?! Добрая шутка! Ничего — шутка! Смотри, как сморило тебя, — полдня в лесу, в чаще. А насчет алых парусов думай, как я: будут тебе алые паруса».
Неточные совпадения
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором
в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и
будущему…
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец,
в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837), живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества
будущего.]
Он порешил однажды навсегда, что старая жизнь безвозвратно канула
в вечность и что, следовательно, незачем и тревожить этот хлам, который не имеет никакого отношения к
будущему.
Но меланхолический вид (предтеча
будущего мистицизма) прикрывал
в нем много наклонностей, несомненно порочных.
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали
в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на
будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени
в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и другую сторону.