Неточные совпадения
1811 года в августе, числа решительно не помню, дед мой, адмирал Пущин, повез меня
и двоюродного моего брата Петра, тоже Пущина, к тогдашнему министру народного просвещения
графу А. К.
Это замечание мое до того справедливо, что потом даже, в 1817 году, когда после выпуска мы, шестеро, назначенные в гвардию, были в лицейских мундирах на параде гвардейского корпуса, подъезжает к нам
граф Милорадович, тогдашний корпусный командир, с вопросом: что мы за люди
и какой это мундир?
Пока мы обедали —
и цари удалились
и публика разошлась. У
графа Разумовского был обед для сановников; а педагогию петербургскую
и нашу, лицейскую, угощал директор в одной из классных зал.
— Твои воспитанники не только снимают через забор мои наливные яблоки, бьют сторожей садовника Лямина (точно, была такого рода экспедиция, где действовал на первом плане
граф Сильвестр Броглио, теперь сенатор Наполеона III [Это сведение о Броглио оказалось несправедливым; он был избран французскими филеленами в начальники
и убит в Греции в 1829 году (пояснение
И.
И. Пущина).]), но теперь уж не дают проходу фрейлинам жены моей».
Пушкин сел, написал все контрабандные свои стихи
и попросил дежурного адъютанта отнести их
графу в кабинет. После этого подвига Пушкина отпустили домой
и велели ждать дальнейшего приказания.
В промежуток этих пяти лет генерала Инзова назначили наместником Бессарабии; с ним Пушкин переехал из Екатеринославля в Кишинев, впоследствии оттуда поступил в Одессу к
графу Воронцову по особым поручениям. Я между тем, по некоторым обстоятельствам, сбросил конно-артиллерийский мундир
и преобразился в Судьи уголовного департамента московского Надворного Суда. Переход резкий, имевший, впрочем, тогда свое значение.
Не зная ничего положительного, приписывали эту ссылку бывшим тогда неудовольствиям между ним
и графом Воронцовым.
Пушкин сам не знал настоящим образом причины своего удаления в деревню; [По цензурным соображениям весь дальнейший текст опубликован в 1859 г. либо с выкидками, либо в «исправленном» изложении редакции «Атенея».] он приписывал удаление из Одессы козням
графа Воронцова из ревности;думал даже, что тут могли действовать некоторые смелые его бумаги по службе, эпиграммы на управление
и неосторожные частые его разговоры о религии.
В
графе, где спрашивались об образе
и прочем, он говорит, что мы с Оболенским занимаемся домашностью в доме покойного Ивашева
и что наш образ мыслей скромен.
— Я отвечал, как следует,
и узнал, что уже написано
графу Закревскому, что если он почтет нужным разрешить Ивану Дмитриевичу приезд в Москву, то чтобы это сделал.
Для порядка надобно тебе сказать, что иркутский Николай Николаевич получил титул
графа Муравьева-Амурского. Это уже в газетах. С чем тебя
и поздравляю. Мне как-то смешно звучит это прилагательное…
На второй месяц муж бросил ее и на восторженные ее уверения в нежности отвечал только насмешкой и даже враждебностью, которую люди, знавшие и доброе сердце
графа и не видевшие никаких недостатков в восторженной Лидии, никак не могли объяснить себе.
— Он артист, — защищала она, — и если он не на сцене, так потому, что он
граф и богат… c’est un homme distingue. [это благовоспитанный человек (фр.).]
Неточные совпадения
Осип (в сторону).А что говорить? Коли теперь накормили хорошо, значит, после еще лучше накормят. (Вслух.)Да, бывают
и графы.
Стародум(распечатав
и смотря на подпись).
Граф Честан. А! (Начиная читать, показывает вид, что глаза разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои на столе, в книге.
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их
и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников
и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что
граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце,
и я тотчас взял отставку.
Вошед в военную службу, познакомился я с молодым
графом, которого имени я
и вспомнить не хочу.
Вдруг мой
граф сильно наморщился
и, обняв меня, сухо: «Счастливый тебе путь, — сказал мне, — а я ласкаюсь, что батюшка не захочет со мною расстаться».