Неточные совпадения
Иван великий предполагает на будущей неделе двинуться в Москву, там пробудет до 7-го числа — заберет сестру свою вдову Бароццову, которая
к этому дню должна приехать на чугунке, заберет и купчика Ивана малого и привезет их
к 8-му в Марьино, где
жена состряпает именинный пирог. Ване можно
уехать, потому что гут скопилось несколько праздничных дней. — Он тоже состоит под охраной Иоанна-богослова.
Наконец, сегодня, то есть 21 августа, явился Пальм и завтра утром увозит Дурова, который непременно сам заедет
к вам. Вопрос в том, застанет ли он вас дома. Во всяком случае, у вас на столе будет и рукопись и это письмо… [Дальше — просьба достать для петрашевца С. Ф. Дурова сочинения Фурье. Дуров
уехал в Москву 22 августа (неизданное письмо Пущина
к жене от 24 августа).]
Неточные совпадения
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница,
жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она
уехала, обещаясь приехать
к обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые у нее скопились на столе.
— Эта нежность мне не
к лицу. На сплетню я плюю, а в городе мимоходом скажу, как мы говорили сейчас, что я сватался и получил отказ, что это огорчило вас, меня и весь дом… так как я давно надеялся… Тот
уезжает завтра или послезавтра навсегда (я уж справился) — и все забудется. Я и прежде ничего не боялся, а теперь мне нечем дорожить. Я все равно, что живу, что нет с тех пор, как решено, что Вера Васильевна не будет никогда моей
женой…
— Ну вот, спасибо, что приехал. Пойдем
к жене. А у меня как раз десять минут свободных перед заседанием. Принципал ведь
уехал. Я правлю губернией, — сказал он с удовольствием, которого не мог скрыть.
— Это уж вовсе, вовсе не обо мне, — говорит светлая красавица. — Он любил ее, пока не касался
к ней. Когда она становилась его
женою, она становилась его подданною; она должна была трепетать его; он запирал ее; он переставал любить ее. Он охотился, он
уезжал на войну, он пировал с своими товарищами, он насиловал своих вассалок, —
жена была брошена, заперта, презрена. Ту женщину, которой касался мужчина, этот мужчина уж не любил тогда. Нет, тогда меня не было. Ту царицу звали «Непорочностью». Вот она.
Смотритель смотрел в окошко, и когда коляска
уехала, обратился
к жене с восклицанием: «Пахомовна, знаешь ли ты что? ведь это был Дубровский».