Неточные совпадения
Я вознамерился в пользу употребить благость природы и насладиться еще
один хотя раз в жизни великолепным зрелищем восхождения солнца, которого на гладком водяном горизонте мне еще видеть
не удавалось.
Он требовал лошадей без подорожной; и как многие повозчики, окружив его, с ним торговались, то он,
не дожидаясь конца их торга, сказал
одному из них с нетерпением: — Запрягай поскорей, я дам по четыре копейки на версту.
У меня был обед, и множество так называемых друзей, собравшись, насыщали праздный свой голод на мой счет.
Один из бывших тут, который внутренне меня
не любил, начал говорить с сидевшим подле него, хотя вполголоса, но довольно громко, чтобы говоренное жене моей и многим другим слышно было.
Подобно как в мрачную атмосферу, густым туманом отягченную, проникает полуденный солнца луч, летит от жизненной его жаркости сгущенная парами влага и, разделенная в составе своем, частию, улегчася, стремительно возносится в неизмеримое пространство эфира и частию, удержав в себе
одну только тяжесть земных частиц, падает низу стремительно, мрак, присутствовавший повсюду в небытии светозарного шара, исчезает весь вдруг и, сложив поспешно непроницательной свой покров, улетает на крылех мгновенности,
не оставляя по себе ниже знака своего присутствования, — тако при улыбке моей развеялся вид печали, на лицах всего собрания поселившийся; радость проникла сердца всех быстротечно, и
не осталося косого вида неудовольствия нигде.
Я взялся за нянюшкино лекарство, но,
не привыкнув пить вдруг по пяти чашек, попотчевал излишне для меня сваренным молодого человека, который сидел на
одной со мной лавке, но в другом углу у окна.
—
Одно сведение латинского языка
не может удовлетворить разума, алчущего науки.
Когда же прочтешь, то знаю, что кражи моей наружу
не выведешь; ибо
не тот
один вор, кто крал, но и тот, кто принимал, — так писано в законе русском.
По
одну сторону меня сел сын хозяйский, а по другую посадил Карп Дементьич свою молодую невестку… Прервем речь, читатель. Дай мне карандаш и листочек бумашки. Я тебе во удовольствие нарисую всю честную компанию и тем тебя причастным сделаю свадебной пирушки, хотя бы ты на Алеутских островах бобров ловил. Если точных
не спишу портретов, то доволен буду их силуэтами. Лаватер и по них учит узнавать, кто умен и кто глуп.
Редко мы бывали в
одном городе; но беседы наши, хотя
не часты, были, однако же, откровенны.
Они у прежнего помещика были на оброке, он их посадил на пашню; отнял у них всю землю, скотину всю у них купил по цене, какую сам определил, заставил работать всю неделю на себя, а дабы они
не умирали с голоду, то кормил их на господском дворе, и то по
одному разу в день, а иным давал из милости месячину.
Толико ненавидели они их, что ни
один не хотел миновать, чтобы
не быть участником в сем убийстве, как то они сами после призналися.
Ш. Как, матка? Сверх того, что в нынешние времена
не худо иметь хороший чин, что меня называть будут: ваше высокородие, а кто поглупее — ваше превосходительство; но будет-таки кто-нибудь, с кем в долгие зимние вечера можно хоть поиграть в бирюльки. А ныне сиди, сиди, все
одна; да и того удовольствия
не имею, когда чхну, чтоб кто говорил: здравствуй. А как муж будет свой, то какой бы насморк ни был, все слышать буду: здравствуй, мой свет, здравствуй, моя душенька…
Станьте, с которою из них вы хотите, рот со ртом; дыхание ни
одной из них
не заразит вашего легкого.
Познакомясь сегодня и совершив свое желание, завтра его
не знает; да и того иногда
не знает, что уже она
одним его поцелуем заразилася.
Я намерялся идти за нею вслед, как
одна девка, по виду лет двадцати, а, конечно,
не более семнадцати, положа мокрое свое платье на коромысло, пошла
одною со мной дорогою.
А матушка меня
не отдает, я у ней
одна работница.
А хотя она меня и
не бьет, но
одно ее слово мне тяжелее всяких побоев.
Следственно, и тут
один другому
не подвластен.
Ненасытец кровей
один скажет, что он блажен, ибо
не имеет понятия о лучшем состоянии.
Легко всяк усмотрит, что
одна опустошает случайно, мгновенно; другая губит долговременно и всегда;
одна, когда прейдет полет ее, скончаевает свое свирепство; другая там только начнется, где сия кончится, и премениться
не может, разве опасным всегда потрясением всея внутренности.
Чтобы
один благословлял правительство, а
не тысящи?
Один раз им воньмут, потом умрут они и
не воскреснут вовеки.
Если мы скажем и утвердим ясными доводами, что ценсура с инквизициею принадлежат к
одному корню; что учредители инквизиции изобрели ценсуру, то есть рассмотрение приказное книг до издания их в свет, то мы хотя ничего
не скажем нового, но из мрака протекших времен извлечем, вдобавок многим другим, ясное доказательство, что священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, что они подстригали ему крылие, да
не обратит полет свой к величию и свободе.
Но если бы во дни просвещения возмнили книги, учащие гаданию или суеверие проповедующие, запрещать или жечь,
не смешно ли бы было, чтобы истина приняла жезл гонения на суеверие? чтоб истина искала на поражение заблуждения опоры власти и меча, когда вид ее
один есть наижесточайший бич на заблуждение?
Но кесарь Август
не на гадания
одни простер свои гонения, он велел сжечь книги Тита Лабиения.
В городе же Франкфурте, если таковые на продажу изданные книги
не будут смотрены и утверждены почтенным и нам любезным
одним богословия магистром и
одним или двумя докторами и лиценциатами, которые от думы оного города на годовом жалованье содержимы быть имеют.
И так священники хотели, чтобы
одни причастники их власти были просвещенны, чтобы народ науку почитал божественного происхождения, превыше его понятия и
не смел бы оныя коснуться.
—
Не дивись, — сказал я ему, — установление свободы в исповедании обидит
одних попов и чернецов, да и те скорее пожелают приобрести себе овцу, нежели овцу во Христово стадо.
Все вышесказанное изрек пирной мой товарищ
одним духом и с толикою поворотливостию языка, что я
не успел ничего ему сказать на возражение, хотя много кой-чего имел на защищение ямбов и всех тех, которые ими писали.
— Услышал господь молитву мою, — вещал он. — Достигли слезы несчастного до утешителя всех. Теперь буду хотя знать, что жребий мой зависеть может от доброго или худого моего поведения. Доселе зависел он от своенравия женского.
Одна мысль утешает, что без суда батожьем наказан
не буду!
Я. Но как то случилося, что тебя отдают из деревни в рекруты? Из деревень берут в солдаты обыкновенно
одних крестьян и русских, а ты, я вижу,
не мужик и
не русский.
Между согражданами твоими
не грамматика твоя
одна соорудила тебе славу.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат,
не такого рода! со мной
не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни
один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это
не жаркое.
Лука Лукич.
Не могу,
не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною
одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык как в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только
одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни
одна женщина
не может их выдержать,
не так ли?
Одно плохо: иной раз славно наешься, а в другой чуть
не лопнешь с голоду, как теперь, например.