Неточные совпадения
— Позволю себе спросить вас: ежели бы теперича они не злоумышляли, зачем же им
было бы опасаться, что их подслушают? Теперича, к примеру, если вы, или я, или господин капитан… сидим мы, значит, разговариваем… И как у нас злых помышлений нет, то неужели мы станем опасаться, что нас подслушают! Да милости
просим! Сердце у нас чистое, помыслов нет — хоть до завтрева слушайте!
Ты пишешь, что стараешься любить своих начальников и делать им угодное. Судя по воспитанию, тобою полученному, я иного и не ожидала от тебя. Но знаешь ли, друг мой, почему начальники так дороги твоему сердцу, и почему мы все,tous tant que nous sommes, [все, сколько нас ни на
есть (франц.)] обязаны любить данное нам от бога начальство?
Прошу тебя, выслушай меня.
Но когда я, со слезами на глазах,
просил его успокоиться; когда я доказал ему, что в видах его же собственной пользы лучше, ежели дело его
будет в руках человека, ему сочувствующего (я могу признавать его обличения несвоевременными, но не сочувствовать им — не могу!), когда я, наконец, подал ему стакан чаю и предложил папиросу, он мало-помалу смягчился. И теперь, милая маменька, из этого чувствительного, но не питающего к начальству доверия человека я вью веревки!
— Ваше высокоблагородие! позвольте вам доложить! — продолжал он таинственно, — они теперича в таком пункте состоят, что всего у них, значит,
просить можно. Коли-ежели, к примеру, всю дачу продать пожелаете — они всю дачу купят; коли-ежели пустошь какую, или парки, или хоша бы и дом — они и на это согласны! Словом сказать, с их стороны на всё согласие
будет полное!
—
Есть их,"штучек"-то… довольно здесь! Я, впрочем, не столько для них, сколько для того, что уж оченно генерал приехать
просил.
— Ну, к Марье Потапьевне так к Марье Потапьевне! А у ней соскучитесь, так с Иваном Иванычем займетесь. Иван Иваныч! вот, братец, гость тебе! Займи! да смотри, чтоб не соскучился! Да чаю им, да по питейной части чтоб неустойки не
было! Милости
просим, сударь!
— Ну да! вот это прекрасно! Я — виноват! Я — много требовал! Я!! Je vous demande un peu! [
Прошу покорно! (франц.)] А впрочем, я знал зараньше, что у вас
есть готовое оправдание! Я — должен
был жить на хлебе и воде! Я — должен
был рисковать своею карьерой! Я — должен
был довольствоваться ролью pique-assiette'a [прихлебателя (франц.)] при более счастливых товарищах! Вы это,конечно, хотите сказать?
— Да не поймешь его. Сначала куда как сердит
был и суды-то треклял:"какие, говорит, это праведные суды, это притоны разбойничьи!" — а нынче, слышь, надеяться начал. Все около своих бывших крестьян похаживает, лаской их донять хочет, литки с ними
пьет."Мы, говорит, все нынче на равной линии стоим; я вас не замаю, и вы меня не замайте". Все, значит, насчет потрав
просит, чтоб потрав у него не делали.
Вот почему, в данном случае, я
прошу, чтобы за выражением «собственность»
было оставлено то чистое, строгое представление, которое имел об нем сам законодатель.
— Прекрасно-с. Сядемте и будемте обсуждать предмет ваших желаний со всех сторон. Но прежде всего
прошу вас: будемте обсуждать именно тот вопрос, по поводу которого вы удостоили меня посещением. Остережемся от набегов в область других вопросов, ибо наше время — не время широких задач.
Будем скромны, mesdames! He станем расплываться! Итак, вы говорите, что вам угодно посещать университетские курсы?
— Всё! и эта дерзкая назойливость (ces messieurs et ces dames ne demandent pas, ils commandent! [эти господа и дамы не
просят, они приказывают (франц.)]), и это полупрезрительное отношение к авторитету благоразумия и опытности, и, наконец, это поругание всего, что
есть для женщины драгоценного и святого! Всё!
— Нет,
прошу ответ дать: заслуживают ли лютерцы, по вашему мнению,
быть оправданными? — повторял батюшка и, повторяя, хохотал каким-то закатистым, веселым хохотом и выказывал при этом ряд белых, здоровых зубов.
Не только братьям рассказала, что Сенечка требует, чтоб ему
было оказываемо почтение, но даже всех соседей
просила полюбоваться четырьмя зонтиками, подаренными ей в один день, и всю вину складывала на Сенечку, который, как старший брат, обязан
был уговориться с младшими, какой презент маменьке сделать.
Представь себе, что я узнала! До сих пор я думала, что должна
была оставить Париж, потому что Butor отказался прислать мне деньги; теперь мне известно, что он подавал об этом официальную записку, и в этой записке…
просил о высылке меня из Парижа по этапу!!L'animal! [Скотина! (франц.)]
Быть может, ты с нетерпением читаешь мое письмо и даже удивляешься, с какой стати я принялась тебя морализировать. Но, рискуя даже надоесть тебе,
прошу выслушать меня до конца.
— Порфирьева, Марья Петровна. Сестрица вам
будет… чтой-то уж и забыли! А оне вечор гонца в Чемезово присылали,
просили весточку им дать, как приедете.
Так что я, который намеревался
просить разъяснений по этому поводу и даже не прочь
был вступить в спор, я сразу же убедился, что самое лучшее в этом случае — это последовать мудрому правилу: не тронь навоза — не воняет.
— Это — ответ матери на мое письмо, — объяснил Коронат, когда я окончил чтение. — Я
просил ее давать мне по триста рублей в год, покуда я не кончу академического курса. После я обязуюсь от нее никакой помощи не требовать и, пожалуй, даже возвратить те полторы тысячи рублей, которые она употребит на мое содержание; но до тех пор мне нужно. То
есть, коли хотите, я могу обойтись и без этих денег, но это может повредить моим занятиям.
Один раз только, когда он
был еще в первом классе, он прислал ко мне училищного сторожа с запиской:"для некоторого предприятия необходимо 60 копеек серебром, которые и
прошу вручить подателю сего; я же при первом удобном случае возвращу".
—
Было тут всего. И молебны служили, и к покойному Савве Силычу на могилку ездили. Филофей-то Павлыч все
просил, чтоб она его прокляла, однако она не согласилась: любимчик! Думала-думала и кончила тем, что у Дерунова выкупное свидетельство разменяла, да и выслала денежки на уплату мадаме.
— Нет, так… Я уж ему ответила. Умнее матери хочет
быть… Однако это еще бабушка надвое сказала… да! А впрочем, и я хороша; тебя
прошу не говорить об нем, а сама твержу:"Коронат да Коронат!"Будем-ка лучше об себе говорить. Вот я сперва закуску велю подать, а потом и поговорим; да и наши, того гляди, подъедут. И преприятно денек вместе проведем!
— Так то мужчины, мой друг! — наставительно заметила Машенька, — ихнее и воспитанье такое! Так вот как: стало
быть, и Иудушка… то бишь, и Порфирий Владимирыч в радости… сосед дорогой! Да что ж ты, милочка, в россказни пустилась, а мужа-то дяденьке и не представишь! Все, чай, не худо
попросить в родственное расположение принять!
Нас
попросили выйти из вагонов, и, надо сказать правду, именно только
попросили,а отнюдь не вытурили. И при этом не употребляли ни огня, ни меча — так это
было странно! Такая ласковость подействовала на меня тем более отдохновительно, что перед этим у меня положительно подкашивались ноги. В голове моей даже мелькнула нахальная мысль:"Да что ж они об Страшном суде говорили! какой же это Страшный суд! — или,
быть может, он послебудет?