Неточные совпадения
Начальство заметило меня; между обвиняемыми мое имя начинает вселять спасительный страх. Я
не смею еще утверждать решительно, что последствием моей деятельности будет непосредственное и быстрое уменьшение проявлений преступной воли (а
как бы это было хорошо, милая маменька!), но, кажется,
не ошибусь, если скажу, что года через два-три я буду призван к
более высокому жребию.
Наказание, милая маменька,
не есть что-либо самостоятельное. Это
не что иное,
как естественное и неизбежное последствие самого преступления — и ничего
более.
Предположение это так нелепо и, можно сказать, даже чудовищно, что ни один адвокат никогда
не осмелится остановиться на идее ненаказуемости, и все так называемые оправдательные речи суть
не что иное,
как более или менее унизительные варьяции на тему: „
не пойман —
не вор!“
В первом смысле, никто
не мог подать
более делового совета,
как в данном случае поступить (разумеется, можно было следовать или
не следовать этому совету — это уже зависело от большей или меньшей нравственной брезгливости, — но нельзя было
не сознавать, что при известных условиях это именно тот самый совет, который наиболее выгоден); во втором смысле, никто
не знал столько"Приключений в Абруццских горах"и никто
не умел рассказать их так занятно.
Там я найду ту милую causerie, [беседу (франц.)] полную неуловимых petits riens, [безделиц (франц.)] которая,
не прибавляя ничего существенного к моему благополучию, тем
не менее разливает известный bien etre [благостный покой (франц.)] во всем моем существе и помогает мне хоть на время забыть, что я
не более,
как печальный осколок сороковых годов, живущий воспоминанием прошлых лучших дней и тщетно усиливающийся примкнуть к настоящему, с его «шумом» и его «crudites». [грубостью (франц.)]
Вот первые впечатления моей новой жизни. Я буду писать тебе часто, но надеюсь, что «Butor» [Грубиян (франц.)]
не узнает о нашей переписке. Пиши и ты ко мне
как можно чаще, потому что твои советы теперь для меня,
более нежели когда-нибудь, драгоценны. Целую тебя.
— Поэтому-то я и думаю, что с крестьянами все-таки прямее дело вести. Если и будет оттяжка в деньгах, все-таки я
не более того потеряю, сколько потерял бы, уступив землю за четыре и даже за пять тысяч. А хозяева у земли между тем будут настоящие, те, которым она нужна, которые
не перепродадут ее на спекуляцию, потому что,
как вы сами сейчас же высказались, им и уйти от земли некуда.
— Вот видишь: тебе «вздумалось», а Коронат, по твоему мнению,
не имеет права быть даже сознательно убежденным! Ведь ему, конечно, ближе известно,
какая профессия для него
более привлекательна.
— И даже едва ли
не более добротная, нежели чебоксарская! По крайней мере, это подоплека, выразившаяся независимо от начальственных поощрений, тогда
как, если вглядеться попристальнее в чебоксарскую подоплеку, то наверное увидишь на ней следы исправника или станового!
В городах и в местах
более населенных эта неряшливость сказывается, конечно, в меньшей степени; но ведь и здесь,
как уже упомянуто выше, руководящею нитью обывательской жизни все-таки служат взгляды и требования ближайшего начальства, а отнюдь
не мысль о государстве.
Нас попросили выйти из вагонов, и, надо сказать правду, именно только попросили,а отнюдь
не вытурили. И при этом
не употребляли ни огня, ни меча — так это было странно! Такая ласковость подействовала на меня тем
более отдохновительно, что перед этим у меня положительно подкашивались ноги. В голове моей даже мелькнула нахальная мысль:"Да что ж они об Страшном суде говорили!
какой же это Страшный суд! — или, быть может, он послебудет?
Ее разбудила муха, бродившая по голой ступне. Беспокойно повертев ножкой, Ассоль проснулась; сидя, закалывала она растрепанные волосы, поэтому кольцо Грэя напомнило о себе, но считая его
не более как стебельком, застрявшим меж пальцев, она распрямила их; так как помеха не исчезла, она нетерпеливо поднесла руку к глазам и выпрямилась, мгновенно вскочив с силой брызнувшего фонтана.
— В бога, требующего теодицеи, — не могу верить. Предпочитаю веровать в природу, коя оправдания себе не требует, как доказано господином Дарвином. А господин Лейбниц, который пытался доказать, что-де бытие зла совершенно совместимо с бытием божиим и что, дескать, совместимость эта тоже совершенно и неопровержимо доказуется книгой Иова, — господин Лейбниц —
не более как чудачок немецкий. И прав не он, а Гейнрих Гейне, наименовав книгу Иова «Песнь песней скептицизма».
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте,
как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею
более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли
какого приказанья?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и,
как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем
более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем
более он выиграет. Одет по моде.
В то время
как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них
более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки.
Не успели обыватели оглянуться,
как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник,
как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его
более омерзительным, надели на него сарафан (так
как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки
не стало.
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами,
как по комнате распространился смрад. Но что всего
более ужасало его — так это горькая уверенность, что
не один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.