Неточные совпадения
Наконец
генерал надумался и обратился к «батюшке».
Отец Алексей был человек молодой, очень приличного вида и страстно любимый своею попадьей. Он щеголял шелковою рясой и возвышенным образом мыслей и пленил
генерала, сказав однажды, что"вера — главное, а разум — все равно что слуга на запятках: есть надобность за чем-нибудь его послать — хорошо, а нет надобности — и так простоит на запятках!"
Одного не любил
генерал в
отце Алексее: что он елеем волосы себе мазал. И потому, поговорив об архиереях, всегда склонял разговор и на этот предмет...
Однажды из-за этого обстоятельства даже чуть не вышло между ними серьезное столкновение.
Генерал не вытерпел и, следуя традициям старинной русской шутливости, послал
отцу Алексею копытной мази.
Отец Алексей обиделся…
Отец Алексей даже похолодел, когда
генерал прочитал ему произведение своей фантазии. Но с
генералом спорить было мудрено, а заставить его добровольно отступиться от однажды принятого решения — и совсем невозможно.
Так как по всей окрестности разнесся слух, что
генерал, устами
отца Алексея, будет обличать Анпетова, то народу в церковь собралось видимо-невидимо.
Читатель! размысли, не имеет ли притча сия отношения к тем нашим реформаторам-нигилистам (увы!
генерал все еще не мог забыть мировых посредников начала шестидесятых годов!), кои полученное от
отцов наследие в котле переформировок варят, но варевом сим никому удовольствия не делают, а токмо смрад!"
Почти беспрерывно он обращался к
отцу с требованием денег, и надо отдать справедливость
генералу, он редко отказывал.
Петенька сделал еще несколько попыток к примирению
отца с Стреловым, но всякий раз слышал один ответ:"Ни слова, мой друг!" — после чего старый
генерал удалялся в спальную и запирался там.
Миссия Петеньки была окончена, и он немедленно заторопился в Петербург. В последние два дня он уже не посещал «Мысок» и был почти нежен с
отцом. Старый
генерал, с своей стороны, по мере приближения отъезда сына, делался тревожен и взволнован, по-видимому тоже принимая какое-то решение.
Наконец наступила и минута разлуки. Экипаж стоял у крыльца; по старинному обычаю,
отец и сын на минуту присели в зале. Старый
генерал встал первый. Он был бледен, пошатываясь, подошел к сыну и слабеющими руками обнял его.
Неточные совпадения
Впрочем, ради дочери прощалось многое
отцу, и мир у них держался до тех пор, покуда не приехали гостить к
генералу родственницы, графиня Болдырева и княжна Юзякина: одна — вдова, другая — старая девка, обе фрейлины прежних времен, обе болтуньи, обе сплетницы, не весьма обворожительные любезностью своей, но, однако же, имевшие значительные связи в Петербурге, и перед которыми
генерал немножко даже подличал.
— Петр Петрович! — закричала она, — защитите хоть вы! Внушите этой глупой твари, что не смеет она так обращаться с благородной дамой в несчастии, что на это есть суд… я к самому генерал-губернатору… Она ответит… Помня хлеб-соль моего
отца, защитите сирот.
Получив письмо от
генерала, он довольно искусным образом выпроводил Василису Егоровну, сказав ей, будто бы
отец Герасим получил из Оренбурга какие-то чудные известия, которые содержит в великой тайне.
Отец его, боевой
генерал 1812 года, полуграмотный, грубый, но не злой русский человек, всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль.
— Детскость какая! Пришла к
генералу дочь
генерала и — заплакала, дурочка: ах, я должна застрелить вас, а — не могу, вы — друг моего
отца! Татьяна-то Леонтьева, которая вместо министра Дурново какого-то немца-коммивояжера подстрелила, тоже, кажется, генеральская дочь? Это уж какие-то семейные дела…