Неточные совпадения
Во-вторых, как это ни парадоксально на
первый взгляд, но я могу сказать утвердительно, что все эти
люди, в кругу которых я обращаюсь и которые взаимно видят друг в друге «политических врагов», — в сущности, совсем не враги, а просто бестолковые
люди, которые не могут или не хотят понять, что они болтают совершенно одно и то же.
— Ну, до этого-то еще далеко! Они объясняют это гораздо проще; во-первых, дробностью расчетов, а во-вторых, тем, что из-за какого-нибудь гривенника не стоит хлопотать. Ведь при этой системе всякий старается сделать все, что может, для увеличения чистой прибыли, следовательно, стоит ли усчитывать
человека в том, что он одним-двумя фунтами травы накосил меньше, нежели другой.
— Так-то вот мы и живем, — продолжал он. — Это бывшие слуги-то! Главная причина: никак забыть не можем. Кабы-ежели бог нам забвение послал, все бы, кажется, лучше было. Сломал бы хоромы-то, выстроил бы избу рублей в двести, надел бы зипун, трубку бы тютюном набил… царствуй! Так нет, все хочется, как получше. И зальце чтоб было, кабинетец там, что ли, «мадам! перметте бонжур!», «
человек! рюмку водки и закусить!» Вот что конфузит-то нас! А то как бы не жить! Житье —
первый сорт!
— «А по-моему, — это опять
первый голос, — лучше недоимки очищать, потому что своевременная уплата повинностей есть
первый признак
человека, созревшего для свободы».
Вообще, с
первого же взгляда можно было заключить, что это
человек, устроивающий свою карьеру и считающий себя еще далеко не в конце ее, хотя, с другой стороны, заметное развитие брюшной полости уже свидетельствовало о рождающейся наклонности к сибаритству.
Это
человек невысокого роста, плотный, даже коренастый, на
первый взгляд угрюмый, но с необыкновенно кроткими глазами.
Круглый живот, круглая спина, округлые ляжки, круглые, как сосиски, пальцы — все это с
первого раза делало впечатление, что вот-вот этот
человек сейчас засеменит ногами и побежит, куда приказано.
Публика в каюте
первого класса была немногочисленна: всего
человек семь-восемь.
Нельзя сказать, чтобы Марья Петровна не «утешалась» им: когда он в
первый раз приехал к ней показаться в генеральском чине, она даже потрепала его по щеке и сказала: «ах, ты мо-ой!», но денег не дала и ограничилась ласковым внушением, что
люди для того и живут на свете, чтобы друг другу тяготы носить.
Салон светской женщины (ты именно такою описываешь мне Полину) — не манеж и не одно из тех жалких убежищ, в которых вы, молодые
люди, к несчастию, получаете
первые понятия о любви…
Во-первых, все эти самонадеянные
люди почти всегда нескромны и хвастливы, что совсем не входит в расчеты замужней женщины, которая желает сохранить les dehors. [приличия (франц.)]
— Не говори, мой родной!
люди так завистливы, ах, как завистливы! Ну, он это знал и потому хранил свой капитал в тайне, только пятью процентами в год пользовался. Да и то в Москву каждый раз ездил проценты получать. Бывало, как
первое марта или
первое сентября, так и едет в Москву с поздним поездом. Ну, а процентные бумаги — ты сам знаешь, велика ли польза от них?
В эту минуту дети гурьбой вбежали в гостиную. И все, точно не видали сегодня матери, устремились к ней здороваться.
Первая, вприпрыжку, подбежала Нонночка и долго целовала Машу и в губки, и в глазки, и в подбородочек, и в обе ручки. Потом, тоже стремительно, упали в объятия мамаши Феогностушка и Смарагдушка. Коронат, действительно, шел как-то мешкотно и разинул рот, по-видимому, заглядевшись на чужого
человека.
Первые излюбленные
люди — вот мои предки! — говорит он, — и я был бы недостоин их, если б поступился хоть частицей ореола народной любви, которая освятила права их!"
Из обращения Тейтча к германскому парламенту мы узнали, во-первых, что
человек этот имеет общее a tous les coeurs bien nes [всем благородным сердцам (франц.)] свойство любить свое отечество, которым он почитает не Германию и даже не отторгнутые ею, вследствие последней войны, провинции, а Францию; во-вторых, что, сильный этою любовью, он сомневается в правильности присоединения Эльзаса и Лотарингии к Германии, потому что с разумными существами (каковыми признаются эльзас-лотарингцы) нельзя обращаться как с неразумными, бессловесными вещами, или, говоря другими словами, потому что нельзя разумного
человека заставить переменить отечество так же легко, как он меняет белье; а в-третьих, что, по всем этим соображениям, он находит справедливым, чтобы совершившийся факт присоединения был подтвержден спросом населения присоединенных стран, действительно ли этот факт соответствует его желаниям.
Обратитесь к
первому попавшемуся на глаза чиновнику-взяточнику и скажите ему, что действия его дискредитируют государство, что по милости его страдает высшая идея правды и справедливости, оберегать которую призван сенат и Государственный совет, — он посмотрит на вас такими удивленными глазами, что вы, наверное, скажете себе:"Да, этот
человек берет взятки единственно потому, что он ничего не слыхал ни о государстве, ни о высшей идее правды и справедливости".
И ежели для вразумления
первых достаточно домашних мер, то вторые немало-таки причиняют беспокойств серьезным
людям, заведывающим делами Европы.
Но вот консерваторы
первые заметили, что есть в этом положении вещей что-то неладное, и, разумеется, приписали это интригам злонамеренных
людей.
Правда, что Горохов, вместо надлежащих развитий, наскоро закончил свой доклад так:"Посему я полагаю разделить сих
людей на три категории:
первую — разорить, вторую — расточить, третью — выдержав при полиции, водворить в места жительства под строгий надзор.
Затем, очень лестно отозвавшись об ополчении, которому предстоит в близком будущем выполнение славной задачи умиротворения, он перешел от внешних врагов к внутренним (он
первый употребил это выражение, и так удачно, что после того оно вполне акклиматизировалось в нашем административном обиходе), которых разделил на две категории. К
первой он отнес беспокойных
людей вообще и критиков в особенности.
И Василий Иваныч, и Павел Матвеич были
люди вполне утробистые, с тою, однако ж, разницею, что у
первого живот расплывался вширь, в виде обширного четырехугольника, приподнимавшегося только при очень обильном насыщении; у второго же живот был собран клубком, так что со стороны можно было подумать, что у него в штанах спрятана бомба.
Как
человек новый, в некотором роде мещанин во дворянстве, он, во-первых, опасался компрометировать себя каким-нибудь слишком простым кушаньем, а во-вторых, находил, что ему предстоит единственный, в своем роде, случай поучиться у настоящих культурных
людей, чтобы потом, по приезде в Непросыхающий, сделать соответствующие применения, которые доказали бы его знакомство с последними результатами европейской культуры.