Неточные совпадения
Двадцать лет тому назад никто бы не догадался, что из Т***
можно что-нибудь возить; теперь не
только возят, но даже прямо говорят, что
и конца этой возке не будет.
— Нечего, сударь, прежнего жалеть! Надо дело говорить: ничего в «прежнем» хорошего не было! Я
и старик, а не жалею.
Только вонь
и грязь была. А этого добра, коли кому приятно,
и нынче вдоволь достать
можно. Поезжай в"Пешую слободу"да
и живи там в навозе!
Лукьяныч не
только не хотел понимать, но даже просто-напросто не понимал, чтоб
можно было какое-нибудь дело сделать, не проведя его сквозь все мытарства запрашиваний, оговорок, обмолвок
и всей бесконечной свиты мелких подвохов, которыми сопровождается всякая так называемая полюбовная сделка, совершаемая в мире столпов
и основ.
— Это так точно-с. Главная причина, как его показать покупателю.
Можно теперича
и так показать, что куда он ни взглянул, везде у него лес в глазах будет,
и так показать, что он
только одну редочь увидит. Проехал я давеча Ковалихой; в бочку-то, направо-то… ах, хорош лесок! Ну, а ежели полевее взять — пильщикам заплатить не из чего!
— Ваше превосходительство! как перед богом, так
и перед вами! Поправку тут даже очень хорошую
можно сделать! Одно слово — извольте приказать!
Только кликнуть извольте:"Антон, мол, Верельянов!.."
и коли-ежели…
Естественнее брать живой административный материал между своими, в том вечно полном садке, где во всякое время
можно зачерпнуть"дакающего человека", нежели в той несоследимой массе, о которой известно
только то, что она не ведает никакой дисциплины,
и которая, следовательно, имеет самые сбивчивые понятия о «тоне», представляющемся в данную минуту желательным.
— Вот вы смеетесь надо мной, мои друзья, — сказала она в виде предисловия, — а я, как мать,
можно сказать, денно
и нощно
только об вас думаю.
Может быть, это просто семинарист какой-нибудь —
и сам семинарист,
и, кроме того, еще друг покойного семинариста, — который, по старой сквалыжнической привычке, заезжает в Березники, на перепутье из деревни в земскую управу, потому
только, что у Машеньки сладенько поесть
можно!
— Жить у нас, сударь, всякому
можно.
И даже сатирами заниматься никто не препятствует. Вот
только касаться — этого, действительно, нельзя.
— Вы поймите мое положение, — сказал он, — я
и мать — мы смотрим в разные стороны; впрочем, об ней даже нельзя сказать, смотрит ли она куда-нибудь. А между тем все мое будущее от нее зависит. Ничего я покуда для себя не могу. Не могу, не могу, не могу… От одной этой мысли
можно голову себе раздробить.
Только нет, я своей головы не раздроблю… во всяком случае! Прощайте. Надеюсь, что я вас не стеснил.
— Это что
и говорить! чего лучше, коли совсем не пить!
только ведь мужику время провести хочется. Книжек мы не читаем, местов таких, где бы без вина посидеть
можно, у нас нет, — оттого
и идут в кабак.
Беспрестанно присасывала она к его губам свои пухлые губы (у Машеньки всегда в этих случаях даже белки глаз краснели),
и лицо ее при этом принимало то плотоядно-страдальческое выражение, которое
можно подметить
только у очень чувственных женщин.
— С удовольствием-с.
Только зачем же до послеобеда ждать? Это сейчас
можно, благо лошади запряжены, четыре версты туда, да четыре версты назад — мигом оборотят. Вот Павел Федорыч — съездите, сударь!
И вы — молодой человек,
и господа Головлевы — молодые люди… тут же
и познакомитесь! Что ж, в самом деле, неужто уж
и повеселиться нельзя!
Высказывать его
можно было
только втихомолку
и под страхом более или менее чувствительных наказаний.
— Мне все равно, как ты подплясываешь, — говорит он, — за один ли страх, или вместе за страх
и за совесть! Ты подплясываешь — этого с меня довольно,
и больше ничего я не могу от тебя требовать!
И не
только не могу, но даже не понимаю, чтобы
можно было далее, простирать свои требования!
Но спрашивается:
можно ли считать осуществившеюся идею, которая имеет уже за себя право сильного, но
и за всем тем вынуждена бороться за свое существование?
и можно ли назвать успешным такое мероприятие, которое выполняется
только потому, что за невыполнение его грозит кара?
И Василий Иваныч,
и Павел Матвеич были люди вполне утробистые, с тою, однако ж, разницею, что у первого живот расплывался вширь, в виде обширного четырехугольника, приподнимавшегося
только при очень обильном насыщении; у второго же живот был собран клубком, так что со стороны
можно было подумать, что у него в штанах спрятана бомба.
— Настоящей провизией
только у нас, в матушке-России,
и можно разжиться!
Он потрепал по спине Аркадия и громко назвал его «племянничком», удостоил Базарова, облеченного в староватый фрак, рассеянного, но снисходительного взгляда вскользь, через щеку, и неясного, но приветливого мычанья, в котором
только и можно было разобрать, что «я…» да «ссьма»; подал палец Ситникову и улыбнулся ему, но уже отвернув голову; даже самой Кукшиной, явившейся на бал безо всякой кринолины и в грязных перчатках, но с райскою птицею в волосах, даже Кукшиной он сказал: «Enchanté».
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Но
только какое тонкое обращение! сейчас
можно увидеть столичную штучку. Приемы
и все это такое… Ах, как хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила — все на меня поглядывал.
Оно
и правда:
можно бы! // Морочить полоумного // Нехитрая статья. // Да быть шутом гороховым, // Признаться, не хотелося. //
И так я на веку, // У притолоки стоючи, // Помялся перед барином // Досыта! «Коли мир // (Сказал я, миру кланяясь) // Дозволит покуражиться // Уволенному барину // В останные часы, // Молчу
и я — покорствую, // А
только что от должности // Увольте вы меня!»
Можно только сказать себе, что прошлое кончилось
и что предстоит начать нечто новое, нечто такое, от чего охотно бы оборонился, но чего невозможно избыть, потому что оно придет само собою
и назовется завтрашним днем.
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою
можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит
только указать: от сих мест до сих —
и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему,
и направо
и налево, будет продолжать течь река.
Из всех этих слов народ понимал
только: «известно»
и «наконец нашли».
И когда грамотеи выкрикивали эти слова, то народ снимал шапки, вздыхал
и крестился. Ясно, что в этом не
только не было бунта, а скорее исполнение предначертаний начальства. Народ, доведенный до вздыхания, — какого еще идеала
можно требовать!