Неточные совпадения
Порфиша вскинул глазами в потолок и грустно покачал головою, словно бы говорил: «а-а-ах! дела! дела! и нужно
же милого друга маменьку так беспокоить! сидели бы все смирно, ладком
да мирком — ничего бы этого не было, и маменька бы не гневалась… а-а-ах, дела, дела!» Но Арине Петровне, как женщине, не терпящей, чтобы течение ее мыслей было
чем бы то ни было прерываемо, движение Порфиши не понравилось.
И тут
же ей вспомнилось,
что на нем ничего не было, кроме халата
да туфлей, из которых одна была найдена под окном, и
что всю прошлую ночь, как на грех, не переставаючи шел дождь.
— Вот ты меня бранишь, а я за тебя Богу помолюсь. Я ведь знаю,
что ты это не от себя, а болезнь в тебе говорит. Я, брат, привык прощать — я всем прощаю. Вот и сегодня — еду к тебе, встретился по дороге мужичок и что-то сказал. Ну и
что ж! и Христос с ним! он
же свой язык осквернил! А я…
да не только я не рассердился, а даже перекрестил его — право!
Многие в чем-то раскаивались, сознавались,
что по временам пользовались простотою покойного в ущерб ему, —
да ведь кто
же знал,
что этой простоте так скоро конец настанет?
Да и нет надобности делать предположения, а следует только из Thйвtre Franзais отправиться в Gymnase, оттуда в Vaudeville или в Variйtйs, чтоб убедиться,
что Адель везде одинаково оскверняет супружеское ложе и везде
же под конец объявляет,
что это-то ложе и есть единственный алтарь, в котором может священнодействовать честная француженка.
— И какой умный был! Помню я такой случай. Лежит он в кори — лет не больше семи ему было, — только подходит к нему покойница Саша, а он ей и говорит: мама! мама! ведь правда,
что крылышки только у ангелов бывают? Ну, та и говорит:
да, только у ангелов. Отчего
же, говорит, у папы, как он сюда сейчас входил, крылышки были?
Арина Петровна сидит в своем кресле и вслушивается. И сдается ей,
что она все ту
же знакомую повесть слышит, которая давно, и не запомнит она когда, началась. Закрылась было совсем эта повесть,
да вот и опять, нет-нет, возьмет
да и раскроется на той
же странице. Тем не менее она понимает,
что подобная встреча между отцом и сыном не обещает ничего хорошего, и потому считает долгом вмешаться в распрю и сказать примирительное слово.
—
Что ты!
что ты!
да я бы с радостью, только какие
же у меня деньги! и денег у меня таких нет! А ты бы к папеньке обратился,
да с лаской,
да с почтением! вот, мол, папенька, так и так: виноват, мол, по молодости, проштрафился… Со смешком
да с улыбочкой,
да ручку поцелуй,
да на коленки встань,
да поплачь — он это любит, — ну и развяжет папенька мошну для милого сынка.
«Пойду сейчас и покончу разом! — говорил он себе, — или нет! Нет, зачем
же сегодня… Может быть, что-нибудь…
да, впрочем,
что же такое может быть? Нет, лучше завтра… Все-таки, хоть нынче день…
Да, лучше завтра. Скажу — и уеду».
—
Что же смотреть! доктор я,
что ли? совет,
что ли, дать могу?
Да и не знаю я, никаких я ваших дел не знаю! Знаю,
что в доме больная есть, а
чем больна и отчего больна — об этом и узнавать, признаться, не любопытствовал! Вот за батюшкой послать, коли больная трудна — это я присоветовать могу! Пошлете за батюшкой, вместе помолитесь, лампадочки у образов засветите… а после мы с батюшкой чайку попьем!
— Ну, вот и слава Богу! И всегда так вести себя нужно, чтобы жизнь наша, словно свеча в фонаре, вся со всех сторон видна была… И осуждать меньше будут — потому, не за
что! Вот хоть бы мы: посидели, поговорили, побеседовали — кто
же может нас за это осудить? А теперь пойдем
да Богу помолимся, а потом и баиньки. А завтра опять встанем… так ли, батюшка?
— А я так думаю,
что непременно шестьсот — семьсот на десятину будет.
Да не на старую десятину, а на нынешнюю, на тридцатку. Постой! погоди! ежели по шестисот… ну, по шестисот по пятидесяти положить, — сколько
же на ста пяти десятинах дерев будет?
—
Да, брат, было и ваше времечко! попраздновали, пожили! Всего было у вас, и ржицы, и сенца, и картофельцу! Ну,
да что уж старое поминать! я не злопамятен; я, брат, давно об жнеях позабыл, только так, к слову вспомнилось! Так как
же ты говоришь, ржицы тебе понадобилось?
Затем она невольно спросила себя:
что такое, в самом деле, это сокровище? действительно ли оно сокровище и стоит ли беречь его? — и увы! не нашла на этот вопрос удовлетворительного ответа. С одной стороны, как будто совестно остаться без сокровища, а с другой… ах, черт побери!
да неужели
же весь смысл, вся заслуга жизни в том только и должны выразиться, чтобы каждую минуту вести борьбу за сокровище?
Иудушка в течение долгой пустоутробной жизни никогда даже в мыслях не допускал,
что тут
же, о бок с его существованием, происходит процесс умертвия. Он жил себе потихоньку
да помаленьку, не торопясь
да Богу помолясь, и отнюдь не предполагал,
что именно из этого-то и выходит более или менее тяжелое увечье. А, следовательно, тем меньше мог допустить,
что он сам и есть виновник этих увечий.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь
да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Хлестаков.
Да к
чему же говорить? я и без того их знаю.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика
да бутылки толстобрюшки!
Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать,
что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)
Да как
же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного;
да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий.
Да я так только заметил вам. Насчет
же внутреннего распоряжения и того,
что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать.
Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.