— А страшно, так встану на колени, помолюсь — и все
как рукой снимет! Да и чего бояться? днем — светло, а ночью у меня везде, во всех комнатах, лампадки горят! С улицы, как стемнеет, словно бал кажет! А какой у меня бал! Заступники да угодники Божии — вот и весь мой бал!
— Часто мы видим, что люди не только впадают в грех мысленный, но и преступления совершают — и всё через недостаток ума. Плоть искушает, а ума нет — вот и летит человек в пропасть. И сладенького-то хочется, и веселенького, и приятненького, а в особенности ежели женский пол… как тут без ума уберечись! А коли ежели у меня есть ум, я взял канфарки или маслица; там потер, в другом месте подсыпал — смотришь, искушение-то с меня
как рукой сняло!
Неточные совпадения
Как будто с нее
сняли все покровы до последнего и всенародно вывели ее обнаженною;
как будто все эти подлые дыхания, зараженные запахами вина и конюшни, разом охватили ее;
как будто она на всем своем теле почувствовала прикосновение потных
рук, слюнявых губ и блуждание мутных, исполненных плотоядной животненности глаз, которые бессмысленно скользят по кривой линии ее обнаженного тела, словно требуют от него ответа: что такое «la chose»?
— Все равно, как не осталось бы на свете ни одного бедного, если б исполнилось задушевное желание каждого бедного. Видите, как же не жалки женщины! Столько же жалки, как и бедные. Кому приятно видеть бедных? Вот точно так же неприятно мне видеть женщин с той поры, как я узнал их тайну. А она была мне открыта моею ревнивою невестою в самый день обручения. До той поры я очень любил бывать в обществе женщин; после того, —
как рукою сняло. Невеста вылечила.
Неточные совпадения
Болезнь ту благородную // Вдруг
сняло,
как рукой!»
«Да нынче что? Четвертый абонемент… Егор с женою там и мать, вероятно. Это значит — весь Петербург там. Теперь она вошла,
сняла шубку и вышла на свет. Тушкевич, Яшвин, княжна Варвара… — представлял он себе — Что ж я-то? Или я боюсь или передал покровительство над ней Тушкевичу?
Как ни смотри — глупо, глупо… И зачем она ставит меня в это положение?» сказал он, махнув
рукой.
Когда же полковой писарь подал условие и гетьман приложил свою властную
руку, он
снял с себя чистый булат, дорогую турецкую саблю из первейшего железа, разломил ее надвое,
как трость, и кинул врозь, далеко в разные стороны оба конца, сказав:
Через полчаса нищий сидел в трактире за столом с дюжиной рыбаков. Сзади их, то дергая мужей за рукав, то
снимая через их плечо стакан с водкой, — для себя, разумеется, — сидели рослые женщины с густыми бровями и
руками круглыми,
как булыжник. Нищий, вскипая обидой, повествовал:
Самгин сел, пытаясь
снять испачканный ботинок и боясь испачкать
руки. Это напомнило ему Кутузова. Ботинок упрямо не слезал с ноги, точно прирос к ней. В комнате сгущался кисловатый запах. Было уже очень поздно, да и не хотелось позвонить, чтоб пришел слуга, вытер пол. Не хотелось видеть человека, все равно —
какого.