Но вот и язык мало-помалу смяк, глаза
смотрят на образа и не видят; рот раскрыт широко, руки сложены на поясе, и вся она стоит неподвижно, словно застыла.
Оказалось, что Евпраксеюшка беременна уж пятый месяц: что бабушки-повитушки на примете покуда еще нет; что Порфирию Владимирычу хотя и было докладывано, но он ничего не сказал, а только сложил руки ладонями внутрь, пошептал губами и
посмотрел на образ, в знак того, что все от Бога и он, царь небесный, сам обо всем промыслит, что, наконец, Евпраксеюшка однажды не остереглась, подняла самовар и в ту же минуту почувствовала, что внутри у нее что-то словно оборвалось.
Он молча выпил свои три стакана чаю и в промежутках между глотками шевелил губами, складывал руки и
смотрел на образ, как будто все еще, несмотря на вчерашний молитвенный труд, ожидал от него скорой помощи и предстательства.
Два дня тетя ходила с заплаканным, сильно напудренным лицом и за обедом все вздыхала и
посматривала на образ. И нельзя было понять, в чем ее горе. Но вот она решилась, вошла к Вере и сказала развязно:
Она пошла к себе на постель, села и, не зная, что делать со своею большою радостью, которая томила ее,
смотрела на образ, висевший на спинке ее кровати, и говорила:
Неточные совпадения
Он
смотрел то
на крест, то
на звезду, вдыхал в себя свежий морозный воздух, равномерно вбегающий в комнату, и, как во сне, следил зa возникающими в воображении
образами воспоминаниями.
В больших глазах его, устремленных
на поставленный
на ломберном, покрытом цветною салфеткой столе
образ, выражалась такая страстная мольба и надежда, что Левину было ужасно
смотреть на это.
Он был небольшого ума, но благодаря такому положению, которое позволяло ему свысока
смотреть на все тщеславные треволнения жизни,
образ мыслей его был возвышенный.
Все это отвечало аристократизму его воображения, создавая живописную атмосферу; неудивительно, что команда «Секрета», воспитанная, таким
образом, в духе своеобразности,
посматривала несколько свысока
на все иные суда, окутанные дымом плоской наживы.
— А знаете что, — спросил он вдруг, почти дерзко
смотря на него и как бы ощущая от своей дерзости наслаждение, — ведь это существует, кажется, такое юридическое правило, такой прием юридический — для всех возможных следователей — сперва начать издалека, с пустячков, или даже с серьезного, но только совсем постороннего, чтобы, так сказать, ободрить, или, лучше сказать, развлечь допрашиваемого, усыпить его осторожность, и потом вдруг, неожиданнейшим
образом огорошить его в самое темя каким-нибудь самым роковым и опасным вопросом; так ли?