Неточные совпадения
Даже рискуя надоесть матери, он постоянно вертелся
у ней на глазах, словно говорил: «
Смотри на
меня!
— Да, брат,
у нас мать — умница! Ей бы министром следовало быть, а не в Головлеве пенки с варенья снимать! Знаешь ли что! Несправедлива она ко
мне была, обидела она
меня, — а
я ее уважаю! Умна, как черт, вот что главное! Кабы не она — что бы мы теперь были? Были бы при одном Головлеве — сто одна душа с половиной! А она —
посмотри, какую чертову пропасть она накупила!
— Теперь, брат,
мне надолго станет! — сказал он, — табак
у нас есть, чаем и сахаром мы обеспечены, только вина недоставало — захотим, и вино будет! Впрочем, покуда еще придержусь — времени теперь нет, на погреб бежать надо! Не присмотри крошечку — мигом растащат! А видела, брат, она
меня, видела, ведьма, как
я однажды около застольной по стенке пробирался. Стоит это
у окна,
смотрит, чай, на
меня да думает: то-то
я огурцов не досчитываюсь, — ан вот оно что!
— И чем тебе худо
у матери стало! Одет ты и сыт — слава Богу! И теплехонько тебе, и хорошохонько… чего бы, кажется, искать! Скучно тебе, так не прогневайся, друг мой, — на то и деревня! Веселиев да балов
у нас нет — и все сидим по углам да скучаем! Вот
я и рада была бы поплясать да песни попеть — ан
посмотришь на улицу, и в церковь-то Божию в этакую мукреть ехать охоты нет!
Только что начал он руки на молитву заводить —
смотрит, ан в самом кумполе свет, и голубь на него
смотрит!» Вот с этих пор
я себе и положила: какова пора ни мера, а конец жизни
у Сергия-троицы пожить!
— Нет, вы скажите, что, по-вашему, делать
мне нужно? Не «вообще», а прямо… Климат, что ли,
я для вас переменить должен? Вот в Головлеве: нужен был дождик — и был дождик; не нужно дождя — и нет его! Ну, и растет там все… А
у нас все напротив! вот
посмотрим, как-то вы станете разговаривать, как есть нечего будет!
— Тарантас — мой! — крикнула она таким болезненным криком, что всем сделалось и неловко и совестно. — Мой! мой! мой тарантас!
Я его…
у меня доказательства… свидетели есть! А ты… а тебя… ну, да уж подожду…
посмотрю, что дальше от тебя будет! Дети! долго ли?
— Бывали и
у меня запасы — не хочу солгать, никогда не была бездомовницей. А что касается до того, что погребов было много, так ведь тогда и колесо большое было, ртов-то вдесятеро против нынешнего было. Одной дворни сколько — всякому припаси да всякого накорми. Тому огурчика, тому кваску — понемножку да помаленьку, — ан,
смотришь, и многонько всего изойдет.
— Это насчет вулоса? — знаю и это! Но вот беда: нынче все шиньоны носят, а это, кажется, не предусмотрено! Кстати: посмотрите-ка, дядя, какая
у меня чудесная коса… Не правда ли, хороша?
— Зачем нанимать? свои лошади есть! Ты, чай, не чужая! Племяннушка… племяннушкой
мне приходишься! — всхлопотался Порфирий Владимирыч, осклабляясь «по-родственному», — кибиточку… парочку лошадушек — слава те Господи! не пустодомом живу! Да не поехать ли и
мне вместе с тобой! И на могилке бы побывали, и в Погорелку бы заехали! И туда бы заглянули, и там бы
посмотрели, и поговорили бы, и подумали бы, чту и как… Хорошенькая ведь
у вас усадьбица, полезные в ней местечки есть!
— Ну нет! слуга покорная! ведь
у меня терпенья недостанет в глаза ему
смотреть!
— Однако, оглашенные вы, как
я на вас
посмотрю! — тужила Арина Петровна, выслушавши эти признания, — придется, видно,
мне самой в это дело взойти! На-тко, пятый месяц беременна, а
у них даже бабушки-повитушки на примете нет! Да ты хоть бы Улитке, глупая, показалась!
— Ведь это, сударка, как бы ты думала? — ведь это… божественное! — настаивала она, — потому что хоть и не тем порядком, а все-таки настоящим манером… Только ты
у меня смотри! Ежели да под постный день — Боже тебя сохрани! засмею тебя! и со свету сгоню!
— Чтой-то, барин, как
у вас добра много выходит! Давеча пошла
я на погреб за солониной; думаю, давно ли другую кадку зачали —
смотрю, ан ее там куска с два ли, с три ли на донышке лежит!
— Что же
смотреть! доктор
я, что ли? совет, что ли, дать могу? Да и не знаю
я, никаких
я ваших дел не знаю! Знаю, что в доме больная есть, а чем больна и отчего больна — об этом и узнавать, признаться, не любопытствовал! Вот за батюшкой послать, коли больная трудна — это
я присоветовать могу! Пошлете за батюшкой, вместе помолитесь, лампадочки
у образов засветите… а после мы с батюшкой чайку попьем!
— Вот за попом послать, это — так. Это дельно будет. Молитва — ты знаешь ли, что об молитве-то в Писании сказано? Молитва — недугующих исцеление — вот что сказано! Так ты так и распорядись! Пошлите за батюшкой, помолитесь вместе… и
я в это же время помолюсь! Вы там, в образной, помолитесь, а
я здесь,
у себя, в кабинете,
у Бога милости попрошу… Общими силами: вы там,
я тут —
смотришь, ан молитва-то и дошла!
— Часто мы видим, что люди не только впадают в грех мысленный, но и преступления совершают — и всё через недостаток ума. Плоть искушает, а ума нет — вот и летит человек в пропасть. И сладенького-то хочется, и веселенького, и приятненького, а в особенности ежели женский пол… как тут без ума уберечись! А коли ежели
у меня есть ум,
я взял канфарки или маслица; там потер, в другом месте подсыпал —
смотришь, искушение-то с
меня как рукой сняло!
Только ты
у меня смотри: чтоб все честь честью было.
Неточные совпадения
Городничий.
Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот
посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть
у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы
мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще!
смотри ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но
у меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что
у меня нет ни копейки.
Бобчинский. Ничего, ничего,
я так: петушком, петушком побегу за дрожками.
Мне бы только немножко в щелочку-та, в дверь этак
посмотреть, как
у него эти поступки…
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они
мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько
у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты
мне теперь!
Посмотрим, кто кого!
Да
смотри: ты! ты!
я знаю тебя: ты там кумаешься да крадешь в ботфорты серебряные ложечки, —
смотри,
у меня ухо востро!..