Мне мил этот общий говор толпы, он ласкает мой слух пуще лучшей итальянской
арии, несмотря на то что в нем нередко звучат самые странные, самые фальшивые ноты.
И точно, в соседней комнате послышалась визгливая рулада, производимая не столько приятным, сколько усердным голосом третьей дочери, Клеопатры, которая, по всем вероятиям, репетировала
арию, долженствовавшую восхитить всех слушателей.
— Больше, нежели вы предполагаете… Однако ж в сторону это. Второе мое занятие — это лень. Вы не можете себе вообразить, вы, человек деятельный, вы, наш Немврод, сколько страшной, разнообразной деятельности представляет лень. Вам кажется вот, что я, в халате, хожу бесполезно по комнате, иногда насвистываю итальянскую
арию, иногда поплевываю, и что все это, взятое в совокупности, составляет то состояние души, которое вы, профаны, называете праздностью.
Вы не в состоянии понять, что никогда деятельность души не бывает так напряженно сильна, как в то время, когда я сплевываю или мурлыкаю под нос
арию: Oh, per che non posso odiar ti!