Неточные совпадения
— Ты, говорит, думаешь, что я и впрямь с ума спятил, так нет же, все это была штука. Подавай, говорю, деньги, или прощайся с жизнью; меня, говорит, на покаянье пошлют,
потому что я не в своем уме — свидетели есть, что не в своем уме, —
а ты в могилке лежать будешь.
А он, по счастью, был на ту пору в уезде, на следствии, как раз с Иваном Петровичем. Вот и дали мы им знать, что будут завтра у них их сиятельство, так имели бы это в предмете,
потому что вот так и так, такие-то, мол, их сиятельство речи держит. Струсил наш заседатель, сконфузился так, что и желудком слабеть начал.
Прислан был к нам Фейер из другого города за отличие,
потому что наш город торговый и на реке судоходной стоит. Перед ним был городничий, старик, и такой слабый да добрый. Оседлали его здешние граждане. Вот приехал Фейер на городничество, и сзывает всех заводчиков (
а у нас их не мало, до пятидесяти штук в городе-то).
Не по нутру это Фейеру,
потому что насчет чего другого,
а насчет нравственности лев был! — однако терпит сидит.
Между тем для Дмитрия Борисыча питие чая составляло действительную пытку. Во-первых, он пил его стоя; во-вторых, чай действительно оказывался самый горячий,
а продлить эту операцию значило бы сневежничать перед его высокородием,
потому что если их высокородие и припускают, так сказать, к своей высокой особе, то это еще не значит, чтоб позволительно было утомлять их зрение исполнением обязанностей, до дел службы не относящихся.
Происходит смятение. Городничиха поспешает сообщить своему мужу, что приказные бунтуются, требуют водки,
а водки, дескать, дать невозможно,
потому что пот еще намеднись, у исправника, столоначальник Подгоняйчиков до того натенькался, что даже вообразил, что домой спать пришел, и стал при всех раздеваться.
Замечу мимоходом, что Марья Ивановна очень хорошо знает это обстоятельство, но потому-то она и выбрала Анфису Петровну в поверенные своей сплетни, что, во-первых, пренебрежение мсьё Щедрина усугубит рвение Анфисы Петровны,
а во-вторых, самое имя мсьё Щедрина всю кровь Анфисы Петровны мгновенно превратит в сыворотку, что также на руку Марье Ивановне, которая, как дама от природы неблагонамеренная, за один раз желает сделать возможно большую сумму зла и уязвить своим жалом несколько персон вдруг.
— Умный человек-с, — говаривал мне иногда по этому поводу крутогорский инвалидный начальник, — не может быть злым,
потому что умный человек понятие имеет-с,
а глупый человек как обозлится, так просто, без всякого резона, как индейский петух, на всех бросается.
О прочих членах семейства сказать определительного ничего нельзя,
потому что они, очевидно, находятся под гнетом своей maman, которая дает им ту или другую физиономию, по своему усмотрению. Несомненно только то, что все они снабжены разнообразнейшими талантами,
а дочери, сверх того, в знак невинности, называют родителей не иначе, как «папасецка» и «мамасецка», и каким-то особенным образом подпрыгивают на ходу, если в числе гостей бывает новое и в каком-нибудь отношении интересное лицо.
Нынче гитара и флейта даже у приказных вывелись,
а гарнизонный офицер остается верен этим инструментам до конца жизни,
потому что посредством их он преимущественно выражает тоску души своей.
— Помилуйте, — возражает Алексей Дмитрич, — как же вы не понимаете? Ну, вы представьте себе две комиссии: одна комиссия и другая комиссия, и в обеих я, так сказать, первоприсутствующий… Ну вот, я из одной комиссии и пишу, теперича, к себе, в другую комиссию, что надо вот Василию Николаичу дом починить,
а из этой-то комиссии пишу опять к себе в другую комиссию, что, врешь, дома чинить не нужно,
потому что он в своем виде… понимаете?
mais vous concevez, mon cher, делай же он это так, чтоб читателю приятно было; ну, представь взяточника, и изобрази там… да в конце-то, в конце-то приготовь ему возмездие, чтобы знал читатель, как это не хорошо быть взяточником…
а то так на распутии и бросит — ведь этак и понять, пожалуй, нельзя,
потому что, если возмездия нет, стало быть, и факта самого нет, и все это одна клевета…
— Я и сам не прочь иногда посмеяться, — снова проповедует его сиятельство, — il ne faut pas être toujours taciturne, c'est mauvais genre! [не следует быть всегда молчаливым, это дурная манера! (франц.)] мрачные физиономии бывают только у лакеев,
потому что они озабочены, как бы им подноса не уронить; ну,
а мы с подносами не ходим, следовательно, и приличие требует иногда посмеяться; но согласитесь, что у наших писателей смех уж чересчур звонок…
Потешкин, рослый мужчина, одет по последней крутогорской моде; шея у него повязана желтым батистовым платком,
а в руках блестит стальная тросточка, которою он эффектно помахивает. Эта тросточка стоила ему месячного жалованья, но нельзя не сознаться, что в ней Потешкин приобрел вещь действительно полезную,
потому что она в некоторых местах разнимается и дозволяет ему сооружать походный стальной чубук и обжигать им губы сколько душе угодно.
— И если у него за обедом уха подается розная, получше гостям со стерлядями,
а похуже — с окунями, так он мне с окунями не подавай,
потому что я сделаю ему невежество…
— Я так, ваше высокоблагородие, понимаю, что все это больше от ихней глупости,
потому как с умом человек, особливо служащий-с, всякого случаю опасаться должон. Идешь этта иной раз до города, так именно издрожишься весь, чтоб кто-нибудь тебя не изобидел… Ну,
а они что-с? так разве, убогонькие!
— Нет, не
потому это, Пименыч, — прервал писарь, —
а оттого, что простой человек, окроме как своего невежества, натурального естества ни в жизнь произойти не в силах. Ну, скажи ты сам, какие тут, кажется, гласы слышать? известно, трава зябёт, хошь в поле, хошь в лесу — везде одно дело!
Пришел я к чему, по милости добрых людей, в летнее время,
потому что зимой и жилья поблизности нет,
а с старцем поселиться тоже невозможно.
Не малое-таки время и искал-то я его,
потому что лес большой и заплутанный,
а тропок никаких нету; только вот проходимши довольно, вдруг вижу: сидит около кучи валежника старец, видом чуден и сединами благолепными украшен; сидит, сударь, и лопотиночку ветхую чинит.
— Ну, уж ты там как хочешь, Иван Онуфрич, — прерывает Боченков, почесывая поясницу, —
а я до следующей станции на твое место в карету сяду,
а ты ступай в кибитку.
Потому что ты как там ни ломайся,
а у меня все-таки кости дворянские,
а у тебя холопские.
—
А какая суматоха? — возражает Боченков, — не даст китаец чаю, будем и липовый цвет пить! благородному человеку все равно, было бы только тепло! Это вам, брюханам, будет худо,
потому что гнилье ваше некому будет сбывать!
— Так, дружище, так… Ну, однако, мы теперича на твой счет и сыти и пьяни… выходит, треба есть нам соснуть. Я пойду, лягу в карете,
а вы, мадамы, как будет все готово, можете легонько прийти и сесть… Только, чур, не будить меня,
потому что я спросоньев лют бываю!
А ты, Иван Онуфрич, уж так и быть, в кибитке тело свое белое маленько попротряси.
— Так я, сударь, и пожелал; только что ж Кузьма-то Акимыч, узнавши об этом, удумал? Приехал он ноне по зиме ко мне:"Ты, говорит, делить нас захотел, так я, говорит, тебе этого не позволяю,
потому как я у графа первый человек!
А как ты, мол, не дай бог, кончишься, так на твоем месте хозяйствовать мне,
а не Ивану,
потому как он малоумный!"Так вот, сударь, каки ноне порядки!
— Какой он малоумный! Вестимо попроще против других будет,
потому что из деревни не выезжает,
а то какой же он малоумный? как есть хрестьянин!
Но барынька, вероятно, предчувствовала, что найдет мало сочувствия в Акиме, и
потому, почти вслед за Иваном, сама вошла в горницу. Это была маленькая и худощавая старушка, державшаяся очень прямо, с мелкими чертами лица, с узенькими и разбегающимися глазками, с остреньким носом, таковым же подбородком и тонкими бледными губами. Одета она была в черный коленкоровый капот, довольно ветхий, но чистый; на плечах у нее был черный драдедамовый платок,
а на голове белый чепчик, подвязанный у подбородка.
Первое дело, что избил меня в то время ужаснейшим образом, за то будто бы, что я не в своем виде замуж за него вышла; да это бы еще ничего,
потому что, и при строгости мужниной, часто счастливые браки бывают;
а второе дело, просыпаюсь я на другой день, смотрю, Федора Гаврилыча моего нет; спрашиваю у служанки: куда девался, мол, Федор Гаврилыч? отвечает: еще давеча ранехонько на охоту ушли.
Конечно, и с трех десятин я могла бы еще некоторую поддержку для себя получать, но их, сударь, и по настоящее время отыскать нигде не могут,
потому что капитан только указал их на плане пальцем, да вскоре после того и скончался,
а настоящего ничего не сделал.
— Выиграла я или не выиграла, это дело стороннее-с,
а должна же я была за оскорбление моей чести вступиться,
потому что друга моего Федора Гаврилыча со мной нет, и следственно, защитить меня, сироту, некому…
Забиякин. Я, знаете, давно этого господина недолюбливал,
потому что он хоть и не то чтобы совсем жид,
а все-таки жидом припахивает… смесь, знаете, жида с меделянскою собакой…
Забиякин (улыбаясь). Должно быть, что не без того-с. По человечеству, знаете…
А ведь прискорбно будет, поручик, если вы, с вашими познаниями, с вашими способностями, с вашим патриотизмом —
потому что порядочный человек не может не быть патриотом — прискорбно будет, если со всем этим вы не получите себе приличного места…
Налетов. Нет, позвольте, Самуил Исакович, уж если так говорить, так свидетельств было два: по одному точно что «оказалось»,
а по другому ровно ничего не оказалось. Так, по-моему, верить следует последнему свидетельству, во-первых,
потому, что его производил человек благонамеренный,
а во-вторых,
потому, что и закон велит следователю действовать не в ущерб,
а в пользу обвиненного… Обвинить всякого можно!
Князь Чебылкин.
А! в порядке! Ну, это хорошо! порядок во всяком устроенном обществе главное; потому-то такие общества и называются благоустроенными… (Вздыхает. Подходя к Хоробиткиной.) Ну, сударыня, что вам угодно?
Оно, коли хочешь, и дело,
потому что он все-таки прямой начальник; ну,
а знаешь ты сам, как он в ту пору Чернищеву отвечал, как тот его к своей дочери в посажёные звал?
Рыбушкин. Цыц, Машка! я тебе говорю цыц! Я тебя знаю, я тебя вот как знаю… вся ты в мать, в Палашку, чтоб ей пусто было! заела она меня, ведьма!.. Ты небось думаешь, что ты моя дочь! нет, ты не моя дочь; я коллежский регистратор,
а ты титулярного советника дочь… Вот мне его и жалко; я ему это и говорю… что не бери ты ее, Сашка,
потому она как есть всем естеством страмная, вся в Палагею… в ту…
А ты, Машка, горло-то не дери,
а не то вот с места не сойти — убью; как муху, как моль убью…
А все
потому, осмелюсь вам доложить, что начальство выгод наших доподлинно определить себе не может.
Они не глупы — и это первый пункт; они гостеприимны и общежительны,
а стало быть, и добры — это второй пункт; они бедны и сверх того снабжены семействами, и
потому самое чувство самосохранения вынуждает их заботиться о средствах к существованию, каковы бы ни были эти средства, — это третий пункт.
А всему виной моя самонадеянность… Я думал, в кичливом самообольщении, что нет той силы, которая может сломить энергию мысли, энергию воли! И вот оказывается, что какому-то неопрятному, далекому городку предоставлено совершить этот подвиг уничтожения. И так просто! почти без борьбы!
потому что какая же может быть борьба с явлениями, заключающими в себе лишь чисто отрицательные качества?
Надо сказать, что я несколько трушу Гриши, во-первых,
потому, что я человек чрезвычайно мягкий,
а во-вторых,
потому, что сам Гриша такой бесподобный и бескорыстный господин, что нельзя относиться к нему иначе, как с полным уважением. Уже дорогой я размышлял о том, как отзовется о моем поступке Гриша, и покушался даже бежать от моего спутника, но не сделал этого единственно по слабости моего характера.
Палагея Ивановна высокая и полная женщина; должно полагать, что смолоду она была красавицей,
потому, во-первых, что черты лица ее и доселе говорят еще о прошедшей красоте,
а во-вторых,
потому, что женщина с истинно добрым сердцем, по мнению моему, должна, непременно должна быть красавицей.
От них, говорит, и правительству тень; оно, вишь, их, бездельников, поит-кормит,
а они только мерзости тут делают!"И знаете, все этак-то горячо да азартно покрикивает,
а мне, пожалуй, и любо такие речи слушать,
потому что оно хоша не то чтоб совсем невтерпеж,
а это точно, что маленько двусмыслия во всех этих полицейских имеется.
Дал я ему поуспокоиться —
потому что он даже из себя весь вышел — да и говорю потом:"Ведь вот ты, ваше благородие (я ему и ты говорил,
потому что уж больно он смирен был), баешь, что, мол, подлеца подлецом называть,
а это, говорю, и по християнству нельзя, да и начальство пожалуй не позволит.
— Нет, я этого не скажу, чтоб он сам по себе хуже был,
потому что и сам смекаю, что Михайло Трофимыч все-таки хороший человек,
а вот изволите ли видеть, ваше благородие, не умею я как это объясниться вам,
а есть в нем что-то неладное.
А выехал он теперича с тем, чтобы в пользу умертвия,
потому, говорит, что уж это так и быть должно.
Хотел было он и жаловаться, так уж я насилу отговорил,
потому что он сам не в законе дело делал,
а только как будто забавлялся.
Примись за это дело другой — вся эта штука беспременно бы удалась, как лучше нельзя,
потому что другой знает, к кому обратиться, с кем дело иметь, — такие и люди в околотке есть; ну,
а он ко всем с доверенностью лезет, даже жалости подобно.
Он и в первой-от раз поехал,
потому что не знал, что за штука такая; думал, что будет свои фантазии там разыгрывать,
а убийца, дескать, будет его слушать да помалчивать.
Ну,
а этого нельзя,
потому что высшие хозяйственные соображения требуют, чтобы рабочие силы были как можно больше сосредоточены.
А почему оп лезет? спрашиваю я вас: не
потому ли, что он хоть инстинктивно, но понимает, что он ничего, что и сход его ничего; что только просвещенный взгляд может осветить этот хаос, эту, так сказать, яичницу, которую все эти Прошки там наделали.
Вообще я стараюсь держать себя как можно дальше от всякой грязи, во-первых,
потому, что я от природы чистоплотен,
а во-вторых,
потому, что горделивая осанка непременно внушает уважение и некоторый страх. Я знаю очень многих, которые далеко пошли, не владея ничем, кроме горделивой осанки. И притом, скажите на милость, что может быть общего между мною, человеком благовоспитанным, и этими мужиками, от которых так дурно пахнет?
Слова нет, надо между ними вводить какие-нибудь новости, чтоб они видели, что тут есть заботы, попечения, и все это, знаете, неусыпно, — но какие новости? Вот я, например, представил проект освещения изб дешевыми лампами. Это и само по себе полезно, и вместе с тем удовлетворяет высшим соображениям,
потому что l’armée, mon cher, demande des soldats bien portants, [армия, дорогой мой, требует здоровых солдат (франц.).]
а они там этой лучиной да дымом бог знает как глаза свои портят.