Неточные совпадения
Ну, конечно-с, тут разговаривать нечего: хочь и ругнул его тесть, может и
чести коснулся, а деньги все-таки отдал. На другой же день Иван Петрович, как ни
в чем не бывало. И долго от нас таился, да уж после, за пуншиком, всю историю рассказал, как она была.
Стали доходить до городничего слухи, что он и там и
в другом месте
чести его касался.
— Ваше высокородие! осчастливьте! не откажите перекусить! — умоляет он,
в порыве преданности
почти осмеливаясь прикасаться к руке его высокородия.
По тринадцатому году отдали Порфирку
в земский суд, не столько для письма, сколько на побегушки приказным за водкой
в ближайший кабак слетать.
В этом
почти единственно состояли все его занятия, и, признаться сказать не красна была его жизнь
в эту пору: кто за волоса оттреплет, кто
в спину колотушек надает; да бьют-то всё с маху, не изловчась,
в такое место, пожалуй, угодит, что дух вон. А жалованья за все эти тиранства получал он всего полтора рубля
в треть бумажками.
Тут начался длинный ряд подвигов, летопись которых была бы весьма интересна, если б не имела печального сходства с тою, которую я имел
честь рассказать вам, читатель,
в одном из прежних моих очерков.
Очевидно, что такие сафические мысли [20] могут осаждать голову только
в крайних и не терпящих отлагательства «случаях». Княжна плачет, но мало-помалу источник слез иссякает; на сцену выступает вся желчь, накопившаяся на дне ее тридцатилетнего сердца; ночь проводится без сна, среди волнений, порожденных злобой и отчаяньем… На другой день зеркало имеет
честь докладывать ее сиятельству, что их личико желто, как выжатый лимон, а глаза покрыты подозрительною влагой…
И за всем тем княжна не может не принять
в соображение и того обстоятельства, что ведь Техоцкий совсем даже не человек, что ему можно приказать любить себя, как можно приказать отнести письмо на
почту.
— Не имею этой
чести, — отвечает Анфиса Петровна, состроивши на лице бесконечно язвительную улыбку, потому что Анфисе Петровне ужасно обидно, что мсьё Щедрин, с самого дня прибытия
в Крутогорск, ни разу не заблагорассудил явиться к ней с почтением.
В загорелых и огрубевших чертах лица его является
почти незаметное судорожное движение,
в голосе слышится дрожание, и обычный сдержанный вздох вырывается из груди.
Митька десять раз уж подавился и наконец
в одиннадцатый раз давится до такой степени, что глаза у него
почти выскочили и Аксинья Ивановна вынуждена бить его
в загорбок.
Но барынька, вероятно, предчувствовала, что найдет мало сочувствия
в Акиме, и потому,
почти вслед за Иваном, сама вошла
в горницу. Это была маленькая и худощавая старушка, державшаяся очень прямо, с мелкими чертами лица, с узенькими и разбегающимися глазками, с остреньким носом, таковым же подбородком и тонкими бледными губами. Одета она была
в черный коленкоровый капот, довольно ветхий, но чистый; на плечах у нее был черный драдедамовый платок, а на голове белый чепчик, подвязанный у подбородка.
— Мне, милостивый государь, чужого ничего не надобно, — продолжала она, садясь возле меня на лавке, — и хотя я неимущая, но, благодарение богу, дворянского своего происхождения забыть не
в силах… Я имею счастие быть лично известною вашим папеньке-маменьке… конечно, перед ними я все равно, что червь пресмыкающий, даже меньше того, но как при всем том я добродетель во всяком месте, по дворянскому моему званию, уважать привыкла, то и родителей ваших не
почитать не
в силах…
Так я вас
честью заверяю, что если у Александра Петровича не заложено имение, то он вынужден будет заложить его
в самом непродолжительном времени… верите мне?
Живновский (вступаясь
в разговор). Вот вы изволили давеча выразиться об ананасах… Нет, вот я
в Воронеже, у купца Пазухина видел яблоки — ну, это точно что мое почтение! Клянусь
честью, с вашу голову каждое будет! (Налетову.) Хотите, я семечек для вас выпишу?
Рыбушкин (
почти засыпает). Ну да… дда! и убью! ну что ж, и убью! У меня, брат Сашка,
в желудке жаба, а
в сердце рана… и все от него… от этого титулярного советника… так вот и сосет, так и сосет… А ты на нее не смотри… чаще бей… чтоб помнила, каков муж есть… а мне… из службы меня выгнали… а я, ваше высоко… ваше высокопревосходительство… ишь длинный какой — ей-богу, не виноват… это она все… все Палашка!.. ведьма ты! ч-ч-ч-е-орт! (Засыпает; Дернов уводит его.)
Да и чиновник там такой есть, что на кажной тебе станции словно
в зубы тычет: «Ты, мол, за
честь почитай, что сподобил тебя создатель на
почте ехать!» Станешь это лошадей торопить, ну, один только и есть ответ ото всех: «Подождешь, мол, борода, не великого чина птица».
А всему виной моя самонадеянность… Я думал,
в кичливом самообольщении, что нет той силы, которая может сломить энергию мысли, энергию воли! И вот оказывается, что какому-то неопрятному, далекому городку предоставлено совершить этот подвиг уничтожения. И так просто!
почти без борьбы! потому что какая же может быть борьба с явлениями, заключающими
в себе лишь чисто отрицательные качества?
И он слепо следует этому наставлению: излагает дело кратко,
почитает плодовито. И после этого можно ли изумляться, что этот маленький, чистенький, усердненький чиновничек делается
в свою очередь источником помыслов, начинаний и планов!
Во время наших частых переездов с одного места на другое мы имели полную возможность сблизиться, и, само собою разумеется, разговор наш преимущественно касался тех же витязей уездного правосудия, о которых я имел
честь докладывать
в предшествующих очерках.
Entre nous soit dit, [Между нами говоря (франц.).] как человек молодой, я
почти обязан сочувствовать à toutes ces idées généreuses, [всем этим благородным идеям (франц.).] но — скажу вам по секрету —
в них тьма-тьмущая опечаток.
Взгляд ее был приветлив, доверчив и ясен; он исполнялся какой-то кроткой,
почти материнской заботливости, когда обращался на Лузгина; голос был свеж и звонок;
в нем слышалась еще та полнота звука, которая лучше всего свидетельствует о неиспорченной и неутомленной натуре.
Тут я
в первый раз взглянул на него попристальнее. Он был
в широком халате,
почти без всякой одежды; распахнувшаяся на груди рубашка обнаруживала целый лес волос и обнаженное тело красновато-медного цвета; голова была не прибрана, глаза сонные. Очевидно, что он вошел
в разряд тех господ, которые, кроме бани, иного туалета не подозревают. Он, кажется, заметил мой взгляд, потому что слегка покраснел и как будто инстинктивно запахнул и халат и рубашку.
— И вы не можете себе представить, — продолжал он, — какая втягивающая,
почти одурманивающая сила заключается
в этой лени!
Пробовали мы его
в свою компанию залучить, однако пользы не оказалось никакой; первое дело, что отец отпускал ему самую малую сумму, всего тысяч десять на серебро
в год, и, следовательно, денег у него
в наличности не бывало; второе дело, что хотя он заемные письма и с охотою давал, но уплаты по ним приходилось ждать до смерти отца, а это
в нашем быту не расчет; третье дело,
чести в нем совсем не было никакой: другой, если ткнуть ему кулаком
в рожу или назвать при всех подлецом, так из кожи вылезет, чтобы достать деньги и заплатить, а этот ничего, только смеется.
Если б вы сделали мне
честь, побывали у меня
в Петербурге
в то время, когда я был
в счастии, я попотчевал бы вас таким винцом, перед которым и ваше, пожалуй, сконфузится.
— Вот хоть бы тот же капитан Полосухин, об котором я уж имел
честь вам докладывать: застал его однажды какой-то ревнивый старец… а старец, знаете, как не надеялся на свою силу, идет и на всякий случай по пистолету
в руках держит.
Проникнуть
в эту жизнь, освоиться с ее маленькими интересами — нет
почти никакой возможности.
Время это было осеннее; об эту пору наши мужички
в заводы на заработки уходит: руду копать, уголье обжигать, лес рубить;
почесть что целую зиму
в лесах живут.
— Мне не то обидно, — говорил он
почти шепотом, — что меня ушлют — мир везде велик, стало быть, и здесь и
в другом месте, везде жить можно — а то вот, что всяк тебя убийцей зовет, всяк пальцем на тебя указывает! Другой, сударь, сызмальства вор, всю жизнь по чужим карманам лазил, а и тот норовит
в глаза тебе наплевать: я, дескать, только вор, а ты убийца!..
Еще тогда, сколь припомню, только об том и думалось, чтоб
в пустынножительстве спасение найти, чтоб уподобиться древним отцам пустынникам, которые суету мирскую хуже нечем мучения адовы для себя
почитали… Ну, и привел бог
в пустыню, да только не так, как думалось.
И
в Астрахани, и
в Архангельском, всю Россию
почесть вдоль и поперек изъездил.
Одежи они тоже
почти не знают;
в самый сильный мороз на нем пониток из холста, только и всего.
Хоть зима была уж на исходе (под благовещенье
почти подходило дело), однако
в тех местах снег даже не тронулся совсем.
Старец Асаф, к которому я пристал, подлинно чудный человек был.
В то время, как я
в лесах поселился, ему было,
почитай, более ста лет, а на вид и шестидесяти никто бы не сказал: такой он был крепкий, словоохотный, разумный старик. Лицом он был чист и румян; волосы на голове имел мягкие, белые, словно снег, и не больно длинные; глаза голубые, взор ласковый, веселый, а губы самые приятные.
У «особников» всякое
почесть слово антихрист выходит, потому что вся эта механика, можно сказать, у него
в руках.
Так, например, дорога от городов: Орлова, Слободского и Вятки до Ношульской пристани находится
в самом печальном состоянии, а от тех же городов до Быковской пристани
почти вовсе не существует дороги, между тем как проложение до нее удобного тракта, по причине выгоднейшего ее положения, сравнительно с Ношульскою пристанью, было бы благодеянием для целого края.
На улицах и у ворот
почти исключительно встречаются одни женщины,
в неизменных темно-синих сарафанах, с пуговицами, идущими до низу, и с черными миткалевыми платками на головах, закалывающимися у самого подбородка, вследствие чего лицо представляется как бы вставленным
в черную рамку.
Затем,
в самой глубине коридора, там, куда свет совершенно
почти не досягал, было нагорожено множество мелких чуланчиков, которых не было возможности даже днем нащупать без помощи свечи.
Старуха была ни жива ни мертва; она и тряслась, и охала, и кланялась ему
почти в ноги и
в то же время охотно вырвала бы ему поганый его язык, который готов был, того и гляди, выдать какую-то важную тайну. Мое положение также делалось из рук вот неловким; я не мог не предъявить своего посредничества уже по тому одному, что присутствие Михеича решительно мешало мне приступить к делу.
— Так-то вот, ваше благородие, едма нас едят эти шельмы! — сказал Половников, злобно запахивая свой азям, — целую зиму,
почитай, чиновники из городу не выезжали, все по ихней милости!.. анафемы! — прибавил он, огрызаясь
в ту сторону, где стояла Мавра Кузьмовна, — ну, да ладно же!
— Имею
честь поздравить ваше высокоблагородие с крестничком! — сказал Маслобойников, входя
в комнату, — кончили все благополучно-с. Даже со всеми онёрами изловили-с. И тот самый здесь, про которого изволили спрашивать… Прикажете позвать-с?
— Вот-с, имеем
честь рекомендовать — крестничек! каков телец упитанный! Ну, сказывай же его высокоблагородию, как ты
в архиереи попал?
Если же присовокупить к этому, с одной стороны, ожидаемые впереди
почести, начальственную признательность и, главное, репутацию отлично хитрого чиновника,
в случае удачного ловления, и, с другой стороны, позор и поношение, репутацию «мямли» и «колпака»,
в случае ловления неудачного, то без труда сделаются понятными те бурные чувства, которых театром становится сердце мало-мальски самолюбивого следователя.
Пропитать ему семью было нечем, потому что если и строчил он кому просьбы или ябеды, так деньги получал за это самые малые, да и те
почесть без остачи
в кабаке пропивал.
Дочка у него
в дома рукодельничать хаживала. Однако
в маленьком городишке это ремесло самое дрянное, потому что у нас и платьев-то носить некому. Выработаешь ли, нет ли, три целковых
в месяц — тут и пей и ешь. Из себя она была разве молода только, а то и звания красоты нет. Я с ней
почесть что и не встречался никогда, потому что ни ей, ни мне не до разговоров было.
— А вот слушай. Удумали мы это таким манером, что тебя
в уезде никто не знает, ну, и быть тебе, стало быть, заместо губернского чиновника… Мы и указ такой напишем, чтоб ему, то есть, предъявить. А чтоб ему сумненья насчет тебя не было, так и солдата такого приговорили, который будет при тебе вместо рассыльного… Только ты смотри, не обмани нас! это дело на
чести делай: что даст — всё чтобы поровну!