Неточные совпадения
— Как! — скажет, — ты,
мой раб, хочешь меня, твоего
господина, учить? коли я, скажет, над тобой сына твоего начальником сделал, значит, он мне там надобен… Нет тебе, скажет, раздела!
"Такого-то числа, месяца и года, собравшись я, по усердию
моему, на поклонение св. мощам в *** монастырь, встречена была на постоялом дворе, в деревне Офониной, здешним помещиком,
господином Николаем Иванычем Щедриным, который, увлекши меня в горницу… (следовали обвинительные пункты).
Забиякин (Живновскому). И представьте себе, до сих пор не могу добиться никакого удовлетворения. Уж сколько раз обращался я к
господину полицеймейстеру; наконец даже говорю ему: «Что ж, говорю, Иван Карлыч, справедливости-то, видно, на небесах искать нужно?» (Вздыхает.) И что же-с? он же меня, за дерзость, едва при полиции не заарестовал! Однако, согласитесь сами, могу ли я оставить это втуне! Еще если бы честь
моя не была оскорблена, конечно, по долгу християнина, я мог бы, я даже должен бы был простить…
Забиякин. Ваше сиятельство изволите говорить: полицеймейстер! Но неужели же я до такой степени незнаком с законами, что осмелился бы утруждать вас, не обращавшись прежде с покорнейшею
моею просьбой к
господину полицеймейстеру! Но он не внял
моему голосу, князь, он не внял голосу оскорбленной души дворянина… Я старый слуга отечества, князь; я, может быть, несколько резок в
моей откровенности, князь, а потому не имею счастия нравиться
господину Кранихгартену… я не имею утонченных манер, князь…
И что ж?
господин Кранихгартен не только не принял
моей просьбы, но меня же еще осмелился назвать шаверой [41].
Змеищев (зевая). Ну, а коли так, разумеется, что ж нам смотреть на него, выгнать, да и дело с концом. Вам,
господа, они ближе известны, а
мое мнение такое, что казнить никогда не лишнее; по крайней мере, другим пример. Что, он смертоубийство, кажется, скрыл?
Надо сказать, что я несколько трушу Гриши, во-первых, потому, что я человек чрезвычайно мягкий, а во-вторых, потому, что сам Гриша такой бесподобный и бескорыстный
господин, что нельзя относиться к нему иначе, как с полным уважением. Уже дорогой я размышлял о том, как отзовется о
моем поступке Гриша, и покушался даже бежать от
моего спутника, но не сделал этого единственно по слабости
моего характера.
— Вы старика-то
моего не обессудьте,
барин любезный, — продолжает Палагея Ивановна, — что он, по старости лет, почтения вам отдать не в силах.
"Любезный Филоверитов, — говорит он мне, — у такого-то
господина NN нос очень длинен; это нарушает симметрию администрации, а потому нельзя ли, carissimo… [дражайший (итал.).]"И я лечу исполнить приказание
моего начальника, я впиваюсь когтями и зубами в ненавистного ему субъекта и до тех пор не оставляю его, пока жертва не падает к
моим ногам, изгрызенная и бездыханная.
Скажу даже, что в то время, когда я произвожу травлю,
господин NN, который, в сущности, представляет для меня лицо совершенно постороннее, немедленно делается личным
моим врагом, врагом тем более для меня ненавистным, чем более он употребляет средств, чтобы оборониться от меня.
Тут я в первый раз взглянул на него попристальнее. Он был в широком халате, почти без всякой одежды; распахнувшаяся на груди рубашка обнаруживала целый лес волос и обнаженное тело красновато-медного цвета; голова была не прибрана, глаза сонные. Очевидно, что он вошел в разряд тех
господ, которые, кроме бани, иного туалета не подозревают. Он, кажется, заметил
мой взгляд, потому что слегка покраснел и как будто инстинктивно запахнул и халат и рубашку.
— Может быть, может быть,
господин Немврод! Это вы справедливо заметили, что я выдумал. Но если выдумка
моя так удачна, что точка в точку приходится по мне, то полагаю, что не лишен же я на нее права авторской собственности… А! Пашенька-с! и вы тоже вышли подышать весенним воздухом! — прибавил он, отворяя форточку, — знать, забило сердечко тревогу! [64]
— Конечно, чиновники; но разные бывают, Пашенька, чиновники! Вот, например Иван Демьяныч [См. очерк «Порфирий Петрович». (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] чиновники и
господин Щедрин чиновники. Только Иван Демьяныч в передней водку пьют и закусывают, а
господин Щедрин исполняет эту потребность в собственном
моем кабинете. Поняли вы, Пашенька?
«Нет, черт возьми! — сказал (как сейчас это помню) Петр Бурков, лихой малый и закадычный
мой друг, — в таком положении нам, воля ваша, оставаться нельзя; мы,
господа, люди образованные, имеем вкус развитой; мы, черт возьми, любим вино и женщин!» В это время — может быть слыхали вы? — имел в Петербурге резиденцию некоторый Размахнин, негоциант тупоумнейший, но миллионер.
— Вашему высокоблагородию известно, что, собственно, от
моей невинности-с; по той причине, что можно и голубицу оклеветать, и чрез это лишить общества образованных людей… Однако сам
господин становой видели
мою невинность и оправдали меня, потому как я единственно из-за своей простоты страдаю-с…
"Ты скажи мне-ка, куку-кукушенька, ты поведай мне-ка, божья птахонька! уж когда же я до свят-града дойду-доплетусь, у престола у спасова отдохну-помолюсь: ты услышь,
господине,
мое воздыханьице, уврачуй, спасе,
мои ноженьки, уврачуй
мою бедну головоньку!"
— А как бы тебе сказать? — отвечал он, — пришед в пустыню, пал ниц перед
господом вседержителем, пролиял пред ним печаль сердца
моего, отрекся от соблазна мирского и стал инок… А посвящения правильного на мне нет.
— Где ты пропадал? нет, ты скажи, где ты пропадал? — закричал я, вдруг почувствовав в сердце новый прилив гнева и нетерпения при виде этого
господина, который своею медленностию мог порвать всю нить соображений, обуревавших
мою голову.
— Помилуйте, матушка Мавра Кузьмовна, — взмолился Половников, — что ж, значит, я перед
господином чиновником могу?.. если бы я теперича сказать что-нибудь от себя возможность имел, так и то, значит, меня бы в шею отселе вытолкали, потому как
мое дело молчать, а не говорить… рассудите же вы, матушка, за что ж я, не будучи, можно сказать, вашему делу причинен, из-за него свою жизнь терять должон… ведь я, все одно, тамгу свою
господину чиновнику оставлю.
— Как не живы — живут; только один-от, на старости лет, будто отступился, стал вино пить, табак курить; я, говорит, звериному образу подражать не желаю, а желаю, говорит, с хорошими
господами завсегда компанию иметь; а другой тоже прощенья приезжал ко мне сюда просить, и часть
мою, что мне следовало, выдал, да вот и племянницу свою подарил… я, сударь, не из каких-нибудь…
Но
господин Желваков, не вняв словам
моим, вновь повторил…..