Неточные совпадения
Не то чтобы он отличался великолепными зданиями, нет в нем садов семирамидиных,
ни одного даже трехэтажного дома не встретите вы в длинном ряде улиц, да и улицы-то всё немощеные; но
есть что-то мирное, патриархальное во всей его физиономии, что-то успокоивающее душу в тишине, которая царствует
на стогнах его.
Очевидно, что всех понятий, как бы они
ни были ограниченны, этими двумя фразами никак не выразишь, и бедные девицы вновь осуждены прибегнуть к этому дубовому русскому языку,
на котором не выразишь никакого тонкого чувства.
Ну, конечно-с, тут разговаривать нечего: хочь и ругнул его тесть, может и чести коснулся, а деньги все-таки отдал.
На другой же день Иван Петрович, как
ни в чем не бывало. И долго от нас таился, да уж после, за пуншиком, всю историю рассказал, как она
была.
Да и мало ли еще случаев
было! Даже покойниками, доложу вам, не брезговал! Пронюхал он раз, что умерла у нас старуха раскольница и что сестра ее сбирается похоронить покойницу тут же у себя, под домом. Что ж он?
ни гугу, сударь; дал всю эту церемонию исполнить да
на другой день к ней с обыском. Ну, конечно, откупилась, да штука-то в том, что каждый раз, как ему деньги занадобятся, каждый раз он к ней с обыском...
Приходит он к городничему и рассказывает, что вот так и так, „желает, дескать, борода в землю в мундире лечь, по закону же не имеет
на то
ни малейшего права; так не угодно ли вам
будет, Густав Карлыч, принять это обстоятельство к соображению?“
Порфирий Петрович не
поет и не играет
ни на каком инструменте.
И в самом деле, как бы
ни была грязна и жалка эта жизнь,
на которую слепому случаю угодно
было осудить вас, все же она жизнь, а в вас самих
есть такое нестерпимое желание жить, что вы с закрытыми глазами бросаетесь в грязный омут — единственную сферу, где вам представляется возможность истратить как попало избыток жизни, бьющий ключом в вашем организме.
Немедленно по принятии такого решения собраны
были к ее сиятельству
на совет все титулярные советники и титулярные советницы, способные исполнять какую бы то
ни было роль в предложенном княжною благородном спектакле.
Есть у них
на все этакой взгляд наивный, какого
ни один человек в целом мире иметь не может.
— А кто ее, сударь, ведает! побиральщица должна
быть! она у нас уж тут трои суток живет,
ни за хлеб,
ни за тепло не платит…
на богомолье, бает, собиралась… позвать, что ли, прикажете?
Разбитной.
Есть в ней, знаете, эта простота, эта мягкость манер, эта женственность, это je ne sais quoi enfin, [не знаю, наконец, что (франц.)] которое может принадлежать только аристократической женщине… (Воодушевляясь.) Ну, посмотрите
на других наших дам… ведь это просто совестно, ведь от них чуть-чуть не коровьим маслом воняет… От этого я
ни в каком больше доме не бываю, кроме дома князя… Нет, как
ни говорите, чистота крови — это ничем не заменимо…
«Я, говорит, человек не общественный, дикий, словесности не имею,
ни у кого не бываю; деньги у меня, конечно,
есть, да ведь это
на черный день —
было бы с чем и глаза закрыть.
Иду я это к секретарю, говорю ему: «Иван Никитич! состоя
на службе пятнадцать лет, я хоша не имею
ни жены,
ни детей, но
будучи, так сказать, обуреваем… осмеливаюсь»… ну, и так далее.
Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко, но как светло оно сияло, как тепло оно грело!
На улицах
было сухо; недаром же говорят старожилы, что какая
ни будь дурная погода
на шестой неделе поста, страстная все дело исправит, и к светлому празднику
будет сухо и тепло. Мне сделалось скучно в комнате одному, и я вышел
на улицу, чтоб
на народ поглядеть.
Уж два часа;
на улицах заметно менее движения, но, около ворот везде собираются группы купчих и мещанок, уже пообедавших и вышедших
на вольный воздух в праздничных нарядах. Песен не слыхать, потому что в такой большой праздник
петь грех; видно, что все что
ни есть перед вашими глазами предается не столько веселию, сколько отдохновению и какой-то счастливой беззаботности.
Однако, как
ни были пьяни, а сделавши такое дело, опомнились; взяли и вывезли тело
на легких саночках да поббок дороги и положили.
Эта скачка очень полезна; она поддерживает во мне жизнь, как рюмка водки поддерживает жизнь в закоснелом пьянице. Посмотришь
на него: и руки и ноги трясутся, словно весь он ртутью налит, а
выпил рюмку-другую — и пошел ходить как
ни в чем не бывало. Точно таким образом и я: знаю, что
на мне лежит долг, и при одном этом слове чувствую себя всегда готовым и бодрым. Не из мелкой корысти, не из подлости действую я таким образом, а по крайнему разумению своих обязанностей, как человека и гражданина.
Впрочем,
быть может, это казалось еще и потому, что все мускулы этого лица
были до такой степени подвижны, что оно
ни на секунду не оставалось в покойном состоянии.
Мы бросились друг другу в объятия; но тут я еще больше убедился, что молодость моя прошла безвозвратно, потому что, несмотря
на радость свидания, я очень хорошо заметил, что губы Лузгина
были покрыты чем-то жирным, щеки по местам лоснились, а в жидких бакенбардах запутались кусочки рубленой капусты. Нет сомнения, что
будь я помоложе, это
ни в каком случае не обратило бы моего внимания.
Я взглянул
на его жену; это
была молодая и свежая женщина, лет двадцати пяти; по-видимому, она принадлежала к породе тех женщин, которые никогда не стареются, никогда не задумываются, смотрят
на жизнь откровенно, не преувеличивая в глазах своих
ни благ,
ни зол ее.
А если у меня его нет, так не подлец же я в самом деле, чтобы для меня из-за этого уж и места
на свете не
было… нет, любезный друг, тут как
ни кинь, все клин! тут, брат, червяк такой
есть — вот что!
— А впрочем, как бы то
ни было, а это достоверно, что Лузгин Павлушка остался тем же, чем
был всегда, — продолжал он, — то
есть душевно… Ну, конечно, в других отношениях маленько,
быть может, и поотстали — что делать! всякому своя линия
на свете вышла…
— Да потому, что вот задумали всех блох переловите… Сами согласитесь, что ведь
на это порошок такой нужен и что с одними пальцами, как бы они
ни были прытки, тут не уедешь далеко… А ну, покажите-ка мне ваш порошок!
Я
был похож
на того жалкого пропойца, который, пробезобразничав напролет ночь в дымной и душной комнате, выбегает утром, в одном легоньком пальтишке,
на морозный воздух и спешит домой, бессознательно озираясь по сторонам и не имея
ни единой мысли в голове…
Только и разговору у нас в этот раз
было. Хотел я подойти к ней поближе, да робостно: хотенье-то
есть, а силы нетутка. Однако, стало
быть, она заприметила, что у меня сердце по ней измирает:
на другой день и опять к колодцу пришла. Пришел и я. Известно, стою у сруба да молчу, даже
ни слова молвить не могу: так, словно все дыханье умерло, дрожу весь — и вся недолга. В этот раз она уж сама зачала.
— Конечно-с, мы с ним ездили
на лодке, с хозяином-с; это я перед вашим высокоблагородием как перед богом-с… А только каким манером они утонули, этого
ни я,
ни товарищ мой объясниться не можем-с, почему что как
на это их собственное желание
было, или как они против меня озлобление имели, так, может, через эвто самое хотели меня под сумнение ввести, а я в эвтом деле не причастен.
— Видел. Года два назад масло у них покупал, так всего туточка насмотрелся.
На моих глазах это
было: облютела она
на эту самую
на Оринушку… Ну, точно, баба, она
ни в какую работу не подходящая, по той причине, что убогая — раз, да и разумом бог изобидел — два, а все же християнский живот, не скотина же… Так она таскала-таскала ее за косы, инно жалость меня взяла.
— Ты, — говорит, — сбежать не думаешь ли? так от нас к тебе такой человек приставлен
будет, что
ни на пядь тебя от себя не отпустит.
Но и теперь, прежде всего, я рассчитывал
на то обстоятельство, что хотя,
быть может, и знает Мавра Кузьмовна, что имеет наехать чиновник, но знает это смутно, не имея настоящего понятия
ни о цели приезда,
ни о намерениях чиновника.
— Ну, полноте, полноте, Мавра Кузьмовна, — сказал он, с улыбкою глядя
на хозяйку, которая вся тряслась, — я ничего… я так только покуражился маленько, чтоб знали его высокоблагородие, каков я человек
есть, потому как я могу в вашем доме всякое неистовство учинить, и
ни от кого
ни в чем мне запрету
быть невозможно… По той причине, что могу я вам в глаза всем наплевать, и без меня вся ваша механика погибе.
— Так вот-с эта Мавра Кузьмовна, — продолжал он, — и задумала учредить здесь свою эпархию Скитов ей, пожалуй, не жалко, потому что в ту пору хоть и
была она в уваженье, да все как-то
на народе ее не видать
было; там, что
ни выдет, бывало, все-таки больше не к ней, а ко всем скитам сообща относят, ну, а теперь она действует сама собой, и у всех, значит, персонально
на виду.
Я, говорит, не за тем век изжила, чтоб под конец жизни в панёвщицы произойти; мне, говорит, окромя твоего капиталу, тоже величанье лестно, а какой же я
буду человек за твоим за Андрюшкой? — просто последний человек!"
На том и порешили, что
быть в здешнем месте Андрюшке только наездом и
ни во что, без согласия Мавры Кузьмовны, не вступаться.
Как
ни был он пьян, однако тут отрезвел и уставал
на меня сонные глаза.
Я взглянул
на Мавру Кузьмовну; она
была совершенно уничтожена; лицо помертвело, и все тело тряслось будто в лихорадке; но за всем тем
ни малейшего стона не вырвалось из груди ее; видно
было только, что она физически ослабла, вследствие чего, не
будучи в состоянии стоять, опустилась
на стул и, подпершись обеими руками, с напряженным вниманием смотрела
на дверь, ожидая чего-то.
Шевельнется, например,
ни с того
ни с сего в сердце совесть, взбунтуется следом за нею рассудок, который начнет, целым рядом самых строгих силлогизмов, доказывать, как дважды два — четыре, что
будь следователь сам
на месте обвиняемого, то… и так далее.
Начальник
был у меня человек добрый; посмотрел
на меня, словно в первый раз увидел, не сказал
ни слова, а в следующий месяц и назначил пять целковых.
А иногда и такие бывали, что никакого, то
есть, дела не понимает; весь земский суд с ног собьет, бегает, кричит — а дело все-таки
ни на пядь вперед не подвигается.