Неточные совпадения
Пришел я
к чему, по милости добрых людей, в летнее время, потому что зимой и жилья поблизности нет, а с
старцем поселиться тоже невозможно.
Пришла, сударь, по один день зимой
к его келье волчица и хотела
старца благочестивого съести, а он только поглядел на нее да сказал:"Почто, зверь лютый, съести мя хощеши?" — и подал ей хлеба, и стала, сударь, волчица лютая яко ягня кротка и пошла от
старца вспять!
Лет за пятнадцать до смерти принял родитель иночество от некоего
старца Агафангела, приходившего
к нам из стародубских монастырей. С этих пор он ничем уж не занимался и весь посвятил себя богу, а домом и всем хозяйством заправляла старуха мать, которую он и называл «посестрией». Помню я множество странников, посещавших наш дом: и невесть откуда
приходили они! и из Стародуба, и с Иргиза, и с Керженца, даже до Афона доходили иные; и всех-то отец принимал, всех чествовал и отпускал с милостыней.
Неточные совпадения
Про
старца Зосиму говорили многие, что он, допуская
к себе столь многие годы всех приходивших
к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного слова, до того много принял в душу свою откровений, сокрушений, сознаний, что под конец приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего
к нему, мог угадывать: с чем тот
пришел, чего тому нужно и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде чем тот молвил слово.
Многие-де из братии тяготятся ходить
к старцу, а
приходят поневоле, потому что все идут, так чтобы не приняли их за гордых и бунтующих помыслом.
— Сегодня никак нельзя, потому что я уйду в монастырь и не
приду к вам дня два, три, четыре может быть, потому что
старец Зосима…
Он припоминал своих раскольничьих
старцев, спасавшихся в пустыне, печальные раскольничьи «стихи», сложенные вот по таким дебрям, и ему начинал казаться этот лес бесконечно родным, тем старым другом,
к которому можно
прийти с бедой и найти утешение.
«Пожалуй — верно!» — соображал Матвей. Ему рисовалась милая картина, как он, седой и благообразный, полный мира и тихой любви
к людям, сидит, подобно
старцу Иоанну, на крылечке, источая из души своей ласковые, смиряющие людей слова. Осторожно, ничего не тревожа,
приходила грустно укоряющая мысль: