Неточные совпадения
Поэтому, если мы встречаем
человека, который, говоря о
жизни, драпируется в мантию научных, умственных и общественных интересов и уверяет, что никогда не бывает так счастлив и не живет такою полною
жизнью, как исследуя вопрос о пришествии варягов или о месте погребения князя Пожарского, то можно сказать наверное, что этот
человек или преднамеренно, или бессознательно скрывает свои настоящие чувства.
А коль скоро нет в
жизни разлада, то
человек, даже без всякого давления фанатизма, имеет веру сильную и стремительную.
Допустим, что это было самообольщение, но ведь вопрос не в том, правильно или неправильно смотрит
человек на дело своей
жизни, а в том, есть ли у него хоть какое-нибудь дело, около которого он может держаться.
Отрешившись от него внешним образом, мы не выработали себе ни бодрости, составляющей первый признак освобожденного от пут
человека, ни новых взглядов на
жизнь, ни более притязательных требований к ней, ни нового права, а просто-напросто успокоились на одном формальном признании факта упразднения.
Во-первых, правило сие вполне согласуется с показаниями сведущих
людей и, во-вторых, установляет в
жизни вполне твердый и надежный опорный пункт, с опубликованием которого всякий, кто, по малодушию или из хвастовства, вздумал бы против оного преступить, не может уже сослаться на то, что он не был о том предупрежден.
Очевидно было, что устранение моих денег из первоначального их помещения не прошло ему даром и что в его
жизнь проникло новое начало, дотоле совершенно ей чуждое. Это начало — всегдашнее, никогда не оставляющее,
человека, совершившего рискованное предприятие по присвоению чужой собственности, опасение, что вот-вот сейчас все кончится, соединенное с чувством унизительнейшей зависимости вот от этого самого Гаврюшки, который в эту минуту в такой нахальной позе стоял перед ним.
Но бывают в
жизни минуты, когда только такие мысли и преследуют, которые имеют привилегию вгонять
человека в пот.
В нумерах некоей Либкнехт умер некоторый миллионер, при котором, в минуту смерти, не было ни родных, ни знакомых — словом, никого из тех близких и дорогих сердцу
людей, присутствие которых облегчает
человеку переход в лучшую
жизнь.
— Ах,
жизнь они мою отравили! Самого себя я проклял с тех пор, как они меня сетями своими опутали… Ты еще не знаешь, какой ужасный
человек этот Неуважай-Корыто!
Не одними Прокопами, Менандрами, Толстолобовыми и"православными жидами"наполнен мир; есть в этом мире и иные
люди, с иными физиономиями и иному делу посвящающие свою
жизнь.
Оправдание мое, однако же, проще, нежели можно ожидать с первого взгляда. Прежде всего, не эти
люди и не эти явления сообщают общий тон
жизни; а потом — это не
люди, а жертвы, правдивая оценка которых, вследствие известных условий, не принадлежит настоящему.
Точно такие же трудности представляются (только, разумеется, в обратном смысле) и относительно другой категории
людей —
людей, почему-либо выдающихся из тьмы тем легионов, составляющих противоположный лагерь,
людей, мнящих себя руководителями, но, в сущности, стоящих в обществе столь же изолированно, как и"новые
люди", и столь же мало, как и они, сообщающих общий тон
жизни (в действительности, не они подчиняют себе толпу, а она подчиняет их себе, они же извлекают из этого подчинения лишь некоторые личные выгоды, в награду за верную службу бессознательности).
Как выразители общей физиономии
жизни, эти
люди неоцененны, и
человек, желающий уяснить себе эту физиономию, должен обращать взоры вовсе не на тех всуе труждающихся, которые идут напролом, и не на тех ловких
людей, которые из
жизни делают сложную каверзу, с тем, чтобы, в видах личных интересов, запутывать и распутывать ее узлы, а именно на тех"стадных"
людей, которые своими массами гнетут всякое самостоятельное проявление человеческой мысли.
Возьмите самого самоотверженного
человека, такого, идеалы которого прямо идут вразрез с содержанием настоящего, — и об нем нельзя сказать, чтоб он был властен расположить свою
жизнь вполне согласно с своими идеалами.
Против того ли"ветхого
человека", который, ради своих личных интересов, стремится остановить развитие
жизни?
Нельзя внезапно оголить
человека от всех утешений
жизни, не припасши, взамен их, других утешений, или, по крайней мере, не разрешив обстоятельно вопрос о Дракиных вообще и об утешении их в особенности.
Но в первом ли, во втором ли, в третьем ли периоде, — шлющийся
человек все шлющийся
человек. Одумается ли он, наконец? Решится ли покончить с столицею и удалиться в свою"Проплеванную"? Как-то встретит его там Иван Парамонов? Дозволит ли ему поселиться в собственном его разваливающемся доме и жить смирно, пока не придет смерть, и не сметет с лица земли этого"лишнего
человека", которого
жизнь, со времени"катастрофы", сама сделалась постоянною, неперемежающеюся катастрофой!
Как бы то ни было, новый тип народился. Это тип, продолжающий дело ветхого
человека, но старающийся организовать его, приводящий к одному знаменателю яичницу, которую наделал его предшественник. Старый"ветхий
человек"умирает или в тоске влачит свои дни, сознавая и в теории, и в особенности на практике, что предмет его
жизни… фью! Новый"ветхий
человек"выступает на сцену и, сохраняя смысл традиций, набрасывается на подробности и выказывает неслыханную, лихорадочную деятельность…
Допустим, что он неразвит, что связь, существующая между его личным интересом и интересом общим, ускользает от него; но ведь об этой связи напомнит ему сама
жизнь, делая тревогу и озлобление непременным условием его существования."Хищник" — это дикий в полном значении этого слова; это
человек, у которого на языке нет другого слова, кроме глагола"отнять".
Итак, скучает старый ветхий
человек, скучает и новый ветхий
человек. Что делает другой — "новый
человек", — пока неизвестно, да не он и дает тон
жизни.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный
человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне
жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о
жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в
жизни, сходили, еще даже и спасибо получал. Авось бог вынесет и теперь. (Обращаясь к Бобчинскому.)Вы говорите, он молодой
человек?
И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отваживает
жизнь свою наряду с прочими, и между неустрашимостью
человека государственного, который говорит правду государю, отваживаясь его прогневать.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее
жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее
людей, лицеприятия не знает, а платит одни труды верно и щедро.