Неточные совпадения
Мало того, эта боль
становится признаком неблаговоспитанности с вашей стороны, потому что неприлично вздыхать и роптать среди
людей, которым, в качестве восстановляющего средства, прописано непременное душевное спокойствие.
—
Людей нет-с! И здание можно бы выстроить, и полы в нем настлать, и крышу вывести, да за малым дело
стало:
людей нет-с! — настаивал Удав.
Само собой разумеется, что западные
люди, выслушивая эти рассказы, выводили из них не особенно лестные для России заключения. Страна эта, говорили они, бедная, населенная лапотниками и мякинниками. Когда-то она торговала с Византией шкурами, воском и медом, но ныне, когда шкуры спущены, а воск и мед за недоимки пошли, торговать
стало нечем. Поэтому нет у нее ни баланса, ни монетной единицы, а остались только желтенькие бумажки, да и те имеют свойство только вызывать веселость местных культурных
людей.
— Очень просто. При обыкновенных условиях жизни, когда
человек всем доволен, он удовлетворяется и мякинным хлебом; но когда его пристигнет нужда, то он
становится изобретательным и в награду за эту изобретательность получает возможность есть калачи.
Ограничусь только одним примером: прежде, бывало, вознамерится
человек адюльтер совершить, сейчас
становится перед дамой сердца на колени и в этом положении ожидает дальнейших инструкций.
Нынче медицинская наука открыла, что
человек,
становясь на колени, может сделать неловкое движение и повредить себе седалищный нерв.
Когда
человек, занося ногу, чтоб сделать шаг вперед, заранее знает, что эта нога
станет на твердом месте, а не попадет в дыру и не увлечет туда своего обладателя, то для воображения его не представляется никакой роли.
— Истинно вам говорю: глядишь это, глядишь, какое нынче везде озорство пошло, так инда тебя ножом по сердцу полыснет! Совсем жить невозможно
стало. Главная причина: приспособиться никак невозможно. Ты думаешь: давай буду жить так! — бац! живи вот как! Начнешь жить по-новому — бац! живи опять по-старому! Уж на что я простой
человек, а и то сколько раз говорил себе: брошу Красный Холм и уеду жить в Петербург!
Ясно, что он Капочке поправиться хотел, думал, что за"периоды"она еще больше любить
станет. А того не сообразил, милый
человек, что бывают такие строгие времена, когда ни любить нельзя, ни любимым быть не полагается, а надо встать, уставившись лбом, и закоченеть.
Ежели
человек тревожно цепляется за свой завтрашний день —
стало быть, он жаждет жить.
Стало быть, прежде всего нужно упразднить этих
людей, стереть их с лица земли, обрызгать"слюною бешеной собаки".
Это была крошечная клетушка, шагов в шесть длиной, имевшая самый жалкий вид с своими желтенькими, пыльными и всюду отставшими от стены обоями, и до того низкая, что чуть-чуть высокому
человеку становилось в ней жутко, и все казалось, что вот-вот стукнешься головой о потолок.
Бальзаминов. Маменька, уж вы теперь смотрите за мной, как бы со мной чего не сделалось. Батюшки мои! Батюшки мои! (Прыгает от радости.) Я теперь точно новый
человек стал. Маменька, я теперь не Бальзаминов, а кто-нибудь другой!
Неточные совпадения
— Нет, мы, по Божьей милости, // Теперь крестьяне вольные, // У нас, как у
людей. // Порядки тоже новые, // Да тут
статья особая…
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут
статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и
люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».
Уж налились колосики. // Стоят столбы точеные, // Головки золоченые, // Задумчиво и ласково // Шумят. Пора чудесная! // Нет веселей, наряднее, // Богаче нет поры! // «Ой, поле многохлебное! // Теперь и не подумаешь, // Как много
люди Божии // Побились над тобой, // Покамест ты оделося // Тяжелым, ровным колосом // И
стало перед пахарем, // Как войско пред царем! // Не столько росы теплые, // Как пот с лица крестьянского // Увлажили тебя!..»
— Коли всем миром велено: // «Бей!» —
стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?.. Не до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, // Так уж кого и бить? // Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то // Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб
стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души
человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…