Цитаты со словом «бы»
Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычки «тяпать» головами обо все, что
бы ни встретилось на пути.
— Не знаешь ли, любезный рукосуюшко, где
бы нам такого князя сыскать, чтобы не было его в свете глупее? — взмолились головотяпы.
— И хоть
бы он делом сказывал, по скольку с души ему надобно! — беседовали между собой смущенные обыватели, — а то цыркает, да и на́-поди!
— Смотри, братцы! как
бы нам тово… отвечать бы за него, за прохвоста, не пришлось! — присовокупляли другие.
И остался
бы наш Брудастый на многие годы пастырем вертограда [Вертоград (церковно-славянск.) — сад.] сего и радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и не ощутили бы обыватели в своем существовании ничего необычайного, если бы обстоятельство совершенно случайное (простая оплошность) не прекратило его деятельности в самом ее разгаре.
Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как
бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал.
Может быть, тем
бы и кончилось это странное происшествие, что голова, пролежав некоторое время на дороге, была бы со временем раздавлена экипажами проезжающих и наконец вывезена на поле в виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантастического, что сами глуповцы — и те стали в тупик. Но не будем упреждать событий и посмотрим, что делается в Глупове.
И бог знает чем разрешилось
бы всеобщее смятение, если бы в эту минуту не послышался звон колокольчика и вслед за тем не подъехала к бунтующим телега, в которой сидел капитан-исправник, а с ним рядом… исчезнувший градоначальник!
«И лежал
бы град сей и доднесь в оной погибельной бездне, — говорит „Летописец“, — ежели бы не был извлечен оттоль твердостью и самоотвержением некоторого неустрашимого штаб-офицера из местных обывателей».
— Если ты имеешь мужа и можешь доказать, что он здешний градоначальник, то признаю! — твердо отвечал мужественный помощник градоначальника. Казенных дел стряпчий трясся всем телом и трясением этим как
бы подтверждал мужество своего сослуживца.
Нет сомнения, что участь этих оставшихся верными долгу чиновников была
бы весьма плачевна, если б не выручило их непредвиденное обстоятельство.
Сила Терентьев Пузанов при этих словах тоскливо замотал головой, так что если б атаманы-молодцы были крошечку побойчее, то они, конечно, разнесли
бы съезжую избу по бревнышку.
— Ваше я, что ли, пила? — огрызалась беспутная Клемантинка, — кабы не моя несчастная слабость, да не покинули меня паны мои милые, узнали
бы вы у меня ужо, какова я есть!
И если б не подоспели тут будочники, то несдобровать
бы «толстомясой», полететь бы ей вниз головой с раската! Но так как будочники были строгие, то дело порядка оттянулось, и атаманы-молодцы, пошумев еще с малость, разошлись по домам.
Прочие клопы, как
бы устыдившись своего подвига, попрятались в щелях.
Как
бы то ни было, но деятельность Двоекурова в Глупове была, несомненно, плодотворна. Одно то, что он ввел медоварение и пивоварение и сделал обязательным употребление горчицы и лаврового листа, доказывает, что он был по прямой линии родоначальником тех смелых новаторов, которые спустя три четверти столетия вели войны во имя картофеля. Но самое важное дело его градоначальствования — это, бесспорно, записка о необходимости учреждения в Глупове академии.
Да и кто же может сказать, долго ли просуществовала
бы построенная Бородавкиным академия и какие принесла бы она плоды?
Быть может, она оказалась
бы выстроенною на песке; быть может, вместо «рассмотрения» наук занялась бы насаждением таковых?
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен и настойчив до крайности: скинул замасленный халат и стал ходить по городу в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам не зевали, а смотрели в оба, и к довершению всего устроил такую кутерьму, которая могла
бы очень дурно для него кончиться, если б, в минуту крайнего раздражения глуповцев, их не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это не похвалят!»
— Вам, старички-братики, и книги в руки! — либерально прибавил он, — какое количество по душе назначите, я наперед согласен! Потому теперь у нас время такое: всякому свое, лишь
бы поронцы были!
В конце июля полили бесполезные дожди, а в августе людишки начали помирать, потому что все, что было, приели. Придумывали, какую такую пищу стряпать, от которой была
бы сытость; мешали муку с ржаной резкой, но сытости не было; пробовали, не будет ли лучше с толченой сосновой корой, но и тут настоящей сытости не добились.
— То-то! мы терпеть согласны! Мы люди привышные! А только ты, бригадир, об этих наших словах подумай, потому не ровён час: терпим-терпим, а тоже и промеж нас глупого человека не мало найдется! Как
бы чего не сталось!
— Это точно, что с правдой жить хорошо, — отвечал бригадир, — только вот я какое слово тебе молвлю: лучше
бы тебе, древнему старику, с правдой дома сидеть, чем беду на себя накликать!
— Нет! мне с правдой дома сидеть не приходится! потому она, правда-матушка, непоседлива! Ты глядишь: как
бы в избу да на полати влезти, ан она, правда-матушка, из избы вон гонит… вот что!
— Что ж! по мне пожалуй! Только как
бы ей, правде-то твоей, не набежать на рожон!
Смотрел бригадир с своего крылечка на это глуповское «бунтовское неистовство» и думал: «Вот
бы теперь горошком — раз-раз-раз — и се не бе!!» [«И се не бе» (церковно-славянск.) — «и этого не стало», «и этого не было».]
Но глуповцам приходилось не до бунтовства; собрались они, начали тихим манером сговариваться, как
бы им «о себе промыслить», но никаких новых выдумок измыслить не могли, кроме того, что опять выбрали ходока.
— Стойте, атаманы-молодцы! — сказали они, — как
бы нас за этого человека бригадир не взбондировал! [Взбонди́ровать — высечь.] Лучше спросим наперед, каков таков человек?
Хотя же и дальше терпеть согласны, однако опасаемся: ежели все помрем, то как
бы бригадир со своей Аленкой нас не оклеветал и перед начальством в сумненье не ввел.
Очень может быть, что так
бы и кончилось это дело измором, если б бригадир своим административным неискусством сам не взволновал общественного мнения.
Но бумага не приходила, а бригадир плел да плел свою сеть и доплел до того, что помаленьку опутал ею весь город. Нет ничего опаснее, как корни и нити, когда примутся за них вплотную. С помощью двух инвалидов бригадир перепутал и перетаскал на съезжую почти весь город, так что не было дома, который не считал
бы одного или двух злоумышленников.
Аленка словно обеспамятела. Она металась и, как
бы уверенная в неизбежном исходе своего дела, только повторяла:"Тошно мне! ох, батюшки, тошно мне!"
Казалось, между ними существовали какие-то старые счеты, которых они не могли забыть и которые каждая сторона формулировала так:"Кабы не ваше (взаимно) тогда воровство, гуляли
бы мы и о сю пору по матушке-Москве".
Услышав требование явиться, она как
бы изумилась, но так как, в сущности, ей было все равно,"кто ни поп — тот батька", то после минутного колебания она начала приподниматься, чтоб последовать за посланным.
Конечно, бригадиру следовало
бы на сей раз посовеститься; но его словно бес обуял.
Можно только сказать себе, что прошлое кончилось и что предстоит начать нечто новое, нечто такое, от чего охотно
бы оборонился, но чего невозможно избыть, потому что оно придет само собою и назовется завтрашним днем.
— Ты
бы, батька, побольше богу молился да поменьше с попадьей проклажался! — в упор последовал ответ, и затем разговор по этому предмету больше не возобновлялся.
В сущности, пожар был не весьма значителен и мог
бы быть остановлен довольно легко, но граждане до того были измучены и потрясены происшествиями вчерашней бессонной ночи, что достаточно было слова:"пожар!", чтоб произвести между ними новую общую панику.
И теперь рассуждаю так: ежели таковому их бездельничеству потворство сделать, да и впредь потрафлять, то как
бы оное не явилось повторительным и не гораздо к утишению способным?"
— Хорошо
бы здесь город поставить, — молвил бригадир, — и назвать его Домнославом, в честь той стрельчихи, которую вы занапрасно в то время обеспокоили!
— Об этом мы неизвестны, — отвечали глуповцы, — думаем, что много всего должно быть, однако допытываться боимся: как
бы кто не увидал да начальству не пересказал!
Словом сказать, в полчаса, да и то без нужды, весь осмотр кончился. Видит бригадир, что времени остается много (отбытие с этого пункта было назначено только на другой день), и зачал тужить и корить глуповцев, что нет у них ни мореходства, ни судоходства, ни горного и монетного промыслов, ни путей сообщения, ни даже статистики — ничего, чем
бы начальниково сердце возвеселить. А главное, нет предприимчивости.
— Вам
бы следовало корабли заводить, кофей-сахар разводить, — сказал он, — а вы что!
— Пустое ты дело затеял! — сразу оборвал он бригадира, — кабы не я, твой приставник, — слова
бы тебе, гунявому, не пикнуть, а не то чтоб за экое орудие взяться!
Рад
бы посторониться, прижаться к углу, но ни посторониться, ни прижаться нельзя, потому что из всякого угла раздается все то же"раззорю!", которое гонит укрывающегося в другой угол и там, в свою очередь, опять настигает его.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что
бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
— Руки у меня связаны, — горько жаловался он глуповцам, — а то узнали
бы вы у меня, где раки зимуют!
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как
бы на будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и другую сторону.
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его было более личной веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как
бы то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени.
Бородавкин чувствовал, как сердце его, капля по капле, переполняется горечью. Он не ел, не пил, а только произносил сквернословия, как
бы питая ими свою бодрость. Мысль о горчице казалась до того простою и ясною, что непонимание ее нельзя было истолковать ничем иным, кроме злонамеренности. Сознание это было тем мучительнее, чем больше должен был употреблять Бородавкин усилий, чтобы обуздывать порывы страстной натуры своей.
Цитаты из русской классики со словом «бы»
Предложения со словом «бы»
- Здесь не должно быть места ни для каких мыслей о другой стороне и о том, чего она могла бы хотеть.
- – Или хотя бы можешь сказать наверняка, в каком состоянии они находятся?
- Женись он на более мягкосердечной женщине, то, быть может, стал бы ещё более порядочным или даже сам умягчился сердцем, потому что вступил в брак совсем юным и очень любил жену.
- (все предложения)
Значение слова «бы»
БЫ [ср. б[1]] частица.
1. При форме прош. вр. образует сослагательное наклонение в знач.: 1) предположительной возможности действия: он бы пришел (или он пришел бы), если бы был здоров; было бы корыто, а свиньи будут; 2) пожелания: я бы погулял еще немного; 3) мягкого или вежливого предложения: ты бы соснул немножко; вы бы присели.
2. При инф. — 1) выражает пожелание: спеть бы; не вам бы говорить; 2) с отрицанием «не» употр. в знач. сослагательного наклонения: мне бы не справиться, если бы ты не помог. ◊ Если бы, когда бы, как бы... — см. если, когда, как. (Толковый словарь Ушакова)
Все значения слова БЫ
Дополнительно