Неточные совпадения
Очевидно, что когда эти две энергии
встречаются,
то из этого всегда происходит нечто весьма любопытное. Нет бунта, но и покорности настоящей нет. Есть что-то среднее, чему мы видали примеры при крепостном праве. Бывало, попадется барыне таракан в супе, призовет она повара и велит
того таракана съесть. Возьмет повар таракана в рот, видимым образом жует его, а глотать не глотает. Точно так же было и
с глуповцами: жевали они довольно, а глотать не глотали.
Только тогда Бородавкин спохватился и понял, что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда идти следует. Начав собирать дани, он
с удивлением и негодованием увидел, что дворы пусты и что если
встречались кой-где куры,
то и
те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а
с своей собственной оригинальной точки зрения,
то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
А поелику навоз производить стало всякому вольно,
то и хлеба уродилось столько, что, кроме продажи, осталось даже на собственное употребление:"Не
то что в других городах, —
с горечью говорит летописец, — где железные дороги [О железных дорогах тогда и помину не было; но это один из
тех безвредных анахронизмов, каких очень много
встречается в «Летописи».
Тем не менее душа ее жаждала непрестанно, и когда в этих поисках
встретилась с одним знаменитым химиком (так называла она Пфейфера),
то прилепилась к нему бесконечно.
Нехлюдов, не желая
встречаться с тем, чтоб опять прощаться, остановился, не доходя до двери станции, ожидая прохождения всего шествия. Княгиня с сыном, Мисси, доктор и горничная проследовали вперед, старый же князь остановился позади с свояченицей, и Нехлюдов, не подходя близко, слышал только отрывочные французские фразы их разговора. Одна из этих фраз, произнесенная князем, запала, как это часто бывает, почему-то в память Нехлюдову, со всеми интонациями и звуками голоса.
Но двусмысленность и неосновательность такого рода оценок, обнаружилась тем фактом, что «идеалистическая», порвавшая с интеллигентским позитивизмом, группа, основавшая журнал «Вопросы жизни», активно участвовала в Союзе освобождения и в петербургском комитете Союза
встречалась с теми самыми представителями интеллигенции, которые обвиняли «идеалистов» в реакционности.
Когда я кончил читать, умные глаза Андрусского глядели на меня через стол. Заметив почти опьяняющее впечатление, которое произвело на меня чтение, он просто и очень объективно изложил мне суть дела, идеи Нечаева, убийство Иванова в Петровском парке… Затем сказал, что в студенческом мире, куда мне придется скоро окунуться, я
встречусь с тем же брожением и должен хорошо разбираться во всем…
Неточные совпадения
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он
с вами должен
встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится
с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без
того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Вронский взял письмо и записку брата. Это было
то самое, что он ожидал, — письмо от матери
с упреками за
то, что он не приезжал, и записка от брата, в которой говорилось, что нужно переговорить. Вронский знал, что это всё о
том же. «Что им за делo!» подумал Вронский и, смяв письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть дорогой. В сенях избы ему
встретились два офицера: один их, а другой другого полка.
Но в
ту минуту, когда она выговаривала эти слова, она чувствовала, что они несправедливы; она не только сомневалась в себе, она чувствовала волнение при мысли о Вронском и уезжала скорее, чем хотела, только для
того, чтобы больше не
встречаться с ним.
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием разговора
с знакомым,
с которым он не
встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она,
то есть
то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова
с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице,
с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губках и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее
то страшное слово — о
том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.
То она ревновала его к
тем грубым женщинам,
с которыми, благодаря своим холостым связям, он так легко мог войти в сношения;
то она ревновала его к светским женщинам,
с которыми он мог
встретиться;
то она ревновала его к воображаемой девушке, на которой он хотел, разорвав
с ней связь, жениться.