Неточные совпадения
— Надо орудовать, — отвечал помощник градоначальника, — вот что! не пустить ли, сударь,
в народе слух, что оная шельма Анелька заместо храмов божиих костелы везде
ставить велела?
— Хорошо бы здесь город
поставить, — молвил бригадир, — и назвать его Домнославом,
в честь той стрельчихи, которую вы занапрасно
в то время обеспокоили!
В полдень
поставили столы и стали обедать; но бригадир был так неосторожен, что еще перед закуской пропустил три чарки очищенной. Глаза его вдруг сделались неподвижными и стали смотреть
в одно место. Затем, съевши первую перемену (были щи с солониной), он опять выпил два стакана и начал говорить, что ему нужно бежать.
Предместник его, капитан Негодяев, хотя и не обладал так называемым"сущим"злонравием, но считал себя человеком убеждения (летописец везде вместо слова"убеждения"
ставит слово"норов") и
в этом качестве постоянно испытывал, достаточно ли глуповцы тверды
в бедствиях.
В довершение всего очистили какой-то манеж и
поставили в нем «Прекрасную Елену», пригласив,
в качестве исполнительницы, девицу Бланш Гандон.
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой.
В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко
поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял
в часть.
По моему мнению, все сии лица суть вредные, ибо они градоначальнику,
в его, так сказать, непрерывном административном беге, лишь
поставляют препоны…
Неточные совпадения
«Орудуй, Клим!» По-питерски // Клим дело оборудовал: // По блюдцу деревянному // Дал дяде и племяннице. //
Поставил их рядком, // А сам вскочил на бревнышко // И громко крикнул: «Слушайте!» // (Служивый не выдерживал // И часто
в речь крестьянина // Вставлял словечко меткое // И
в ложечки стучал.)
И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие руки: // Ведро вина
поставили, // Горой наклали хлебушка // И спрятались опять. // Крестьяне подкрепилися. // Роман за караульного // Остался у ведра, // А прочие вмешалися //
В толпу — искать счастливого: // Им крепко захотелося // Скорей попасть домой…
— Уж будто вы не знаете, // Как ссоры деревенские // Выходят? К муженьку // Сестра гостить приехала, // У ней коты разбилися. // «Дай башмаки Оленушке, // Жена!» — сказал Филипп. // А я не вдруг ответила. // Корчагу подымала я, // Такая тяга: вымолвить // Я слова не могла. // Филипп Ильич прогневался, // Пождал, пока
поставила // Корчагу на шесток, // Да хлоп меня
в висок! // «Ну, благо ты приехала, // И так походишь!» — молвила // Другая, незамужняя // Филиппова сестра.
И ангел милосердия // Недаром песнь призывную // Поет — ей внемлют чистые, — // Немало Русь уж выслала // Сынов своих, отмеченных // Печатью дара Божьего, // На честные пути, // Немало их оплакала // (Увы! Звездой падучею // Проносятся они!). // Как ни темна вахлачина, // Как ни забита барщиной // И рабством — и она, // Благословясь,
поставила //
В Григорье Добросклонове // Такого посланца…
Тут сын отцу покаялся: // «С тех пор, как сына Власьевны //
Поставил я не
в очередь, // Постыл мне белый свет!» // А сам к веревке тянется.