Неточные совпадения
— А я —
целую голову сахару… Угадайте — где она у меня
была?
Нынешний год все уродилось прекрасно, но с полей убрать
было нелегко:
целый месяц лили дожди.
Правда, что Наполеон III оставил по себе
целое чужеядное племя Баттенбергов, в виде Наполеонидов, Орлеанов и проч. Все они бодрствуют и ищут глазами, всегда готовые броситься на добычу. Но история сумеет разобраться в этом наносном хламе и отыщет, где находится действительный центр тяжести жизни. Если же она и упомянет о хламе, то для того только, чтобы сказать:
было время такой громадной душевной боли, когда всякий авантюрист овладевал человечеством без труда!
Было время, когда люди выкрикивали на площадях: „слово и дело“, зная, что их ожидает впереди застенок со всеми ужасами пытки. Нередко они возвращались из застенков в „первобытное состояние“, живые, но искалеченные и обезображенные; однако это нимало не мешало тому, чтобы у них во множестве отыскивались подражатели. И опять появлялось на сцену „слово и дело“, опять застенки и пытки… Словом сказать,
целое поветрие своеобразных „мелочей“.
Скотину он тоже закармливает с осени. Осенью она и сена с сырцой
поест, да и тело скорее нагуляет. Как нагуляет тело, она уж зимой не много корму запросит, а к весне, когда кормы у всех к концу подойдут, подкинешь ей соломенной резки — и на том бог простит. Все-таки она до новой травы выдержит, с
целыми ногами в поле выйдет.
Да, это
был действительно честный и разумный мужик. Он достиг своей
цели: довел свой дом до полной чаши. Но спрашивается: с какой стороны подойти к этому разумному мужику? каким образом уверить его, что не о хлебе едином жив бывает человек?
Теперешнее его убеждение таково: надо как можно больше производить молока. Большое количество молока предполагает большое стадо коров. Кроме молока, стадо даст ему удобрение; удобрение повлечет за собой большое количество зерна и достаточно сена для продовольствия рогатого скота и лошадей. Молочное хозяйство должно окупить все текущие расходы по полевой операции; зерно должно представлять собой чистый доход. Вот
цель, к которой должны
быть направлены все усилия.
— И я достигну этой
цели, — говорит он. — Везде, в
целом мире, полеводство дает хотя и не блестящий, но вполне верный барыш; не может
быть, чтобы мы одни составляли исключение!
После
целого года работы и неустанных хлопот приводится в действие двойная бухгалтерия. Сводятся счета. Оказывается — доход уж
есть, но маленький, около двухсот рублей.
Заглянемте утром в его квартиру. Это очень уютное гнездышко, которое француз-лакей Шарль содержит в величайшей опрятности. Это для него тем легче, что хозяина почти
целый день нет дома, и, стало
быть, обязанности его не идут дальше утра и возобновляются только к ночи. Остальное время он свободен и шалопайничает не плоше самого Ростокина.
Люберцев не держит дома обеда, а обедает или у своих (два раза в неделю), или в скромном отельчике за рубль серебром. Дома ему
было бы приятнее обедать, но он не хочет баловать себя и боится утратить хоть частичку той выдержки, которую поставил
целью всей своей жизни. Два раза в неделю — это, конечно, даже необходимо; в эти дни его нетерпеливо поджидает мать и заказывает его любимые блюда — совестно и огорчить отсутствием. За обедом он сообщает отцу о своих делах.
Хотя свет этот начинал уже походить на тусклое освещение, разливаемое сальной свечой подьячего, но от окончательного подьячества его спасли связи и старая складка государственности, приобретенная еще в школе. Тем не менее он и от чада сальной свечки
был бы не прочь, если б убедился, что этот чад ведет к
цели.
Может
быть, при других обстоятельствах, при иной школе, сердца их раскрылись бы и для иных идеалов, но труд без содержания, труд, направленный исключительно к
целям самосохранения, окончательно заглушил в них всякие зачатки высших стремлений.
— И я говорю, что мерзавец, да ведь когда зависишь… Что, если он банкиру на меня наговорит? — ведь, пожалуй, и там… Тут двадцать пять рублей улыбнутся, а там и
целых пятьдесят. Останусь я у тебя на шее, да, кроме того, и делать нечего
будет… С утра до вечера все
буду думать… Думать да думать, одна да одна… ах, не дай бог!
Целых шесть месяцев не
было ни осени, ни зимы, да и теперь весны нет, а какое-то безвременье.
Наконец,
есть книги. Он
будет читать, найдет в чтении материал для дальнейшего развития. Во всяком случае, он даст, что может, и не его вина, ежели судьба и горькие условия жизни заградили ему путь к достижению заветных
целей, которые он почти с детства для себя наметил. Главное,
быть бодрым и не растрачивать попусту того, чем он уже обладал.
Софья Михайловна, в свою очередь, ничего доказать не могла и только
целыми днями дулась. Можно
было предвидеть, что немке недолго ужиться у нее, если бы Софья Михайловна не сообразила, что ежели откажет гувернантке, то, чего доброго, Ардальон Семеныч и на стороне ее устроит.
— С у-до-воль-стви-ем! — с чувством повторил Тюрбо,
целуя своего покровителя в плечо.
В продолжение
целой зимы она прожила в чаду беспрерывной сутолоки, не имея возможности придти в себя, дать себе отчет в своем положении. О будущем она, конечно, не думала: ее будущее составляли те ежемесячные пятнадцать рублей, которые не давали ей погибнуть с голода. Но что такое с нею делается? Предвидела ли она, даже в самые скорбные минуты своего тусклого существования, что ей придется влачить жизнь, которую нельзя
было сравнить ни с чем иным, кроме хронического остолбенения?
После этого он зачастил в школу. Просиживал в продолжение
целых уроков и не спускал с учительницы глаз. При прощании так крепко сжимал ее руку, что сердце ее беспокойно билось и кровь невольно закипала. Вообще он действовал не вкрадчивостью речей, не раскрытием новых горизонтов, а силою своей красоты и молодости. Оба
были молоды, в обоих слышалось трепетание жизни. Он посетил ее даже в ее каморке и похвалил, что она сумела устроиться в таком жалком помещении. Однажды он ей сказал...
Целое после-обеда после этого она
была как в чаду, не знала, что с нею делается. И жутко и сладко ей
было в одно и то же время, но ничего ясного. Хаос переполнял все ее существо; она беспокойно ходила по комнате, перебирала платья, вещи, не знала, что делать. Наконец, когда уже смерклось, от него пришел посланный и сказал, что Андрей Степаныч просит ее на чашку чая.
— Стрекоза живет по-стрекозиному, муравей — по-муравьиному. Что же тут странного, что стрекоза"лето
целое пропела"? Ведь будущей весной она и опять запела в полях — стало
быть, и на зиму устроилась не хуже муравья. А «Музыкантов» я совсем не понимаю. Неужели непременно нужно
быть пьяницей, чтобы хорошо играть, например, на скрипке?
Несмотря на приближение 18-ти лет, сердце ее ни разу не дрогнуло. К хорошеньким и богатеньким девицам уже начали перед выпуском приезжать в приемные дни, под именами кузенов и дяденек, молодые люди с хорошенькими усиками и с
целыми ворохами конфект. Она не прочь
была полюбоваться ими и даже воскликнуть...
Ввиду упрочения ее будущего, не должно
быть речи ни об идеях, ни о
целях, ни об убеждениях, ни о чем, кроме наивернейших способов удержать за собою сокровище.
Наконец за плечами у него вырастает
целый короб, до того переполненный прегрешениями, что, того гляди, и помещать новые прегрешения
будет некуда.
Перебоев задумывается.
Целых два часа он употребил на пустяки, а между тем два клиента словно сквозь землю провалились. Может
быть, в них-то и
есть вся
суть; может
быть, на них-то и удалось бы заработать… Всегда с ним так… Третьего дня тоже какая-то дурища задержала, а серьезный клиент ждал, ждал и ушел. Полтораста рубликов — хорош заработок! Вчера — ничего, третьего дня — ничего, сегодня — полторы сотни.
У Саввы Берсенева
был лучший рысистый жеребец в
целой губернии — ему поручили надзор за коневодством, да, кстати, прикинули и рогатый скот.
Губернатор, поехавши в губернию по ревизии, вынужден
был на одном перевозе прождать
целых два часа, а через один мост переходить пешком, покуда экипаж переезжал вброд: это уж не заря, не солнце, а факт.
Это частое перекочевывание дало ему массу знакомств, которые он тщательно поддерживал, не теряя из вида даже тех товарищей, которые мелькнули мимо него почти на мгновение. Острая память помогала ему припоминать, а чрезвычайная повадливость давала возможность возобновлять такие знакомства, которых начало, так сказать, терялось во мраке времен. Достаточно
было одной черты, одного смутного воспоминания ("а помните, как мы в форточку курили?"), чтобы восстановить
целую картину прошлого.
Когда он очутился вновь в Петербурге, ему
было уже за пятьдесят лет, и он с честью носил чин штатского генерала. Важного поста он в виду не имел и только жаждал прожить легко и беспечально. И когда он осмотрелся и вынул из чемодана
целую кипу рекомендательных писем, то душою его овладела твердая уверенность, что скромные его мечты могут
быть осуществлены вполне беспрепятственно.
— Да вот, например, как при крепостном праве бывало. Призовет господин Елпатьев приказчика:"Кто у тебя
целую ночь песни орал?"И сейчас его в ухо, в другое… А приказчик, примерно, меня позовет."Ты, черт несуразный, песни ночью орал?"И, не дождавшись ответа, тоже — в ухо, в другое… Сладость, что ли, какая в этом битье
есть?
— Это так точно-с. Кончите и уедете. И к городничему в гости, между прочим, ездите — это тоже… На днях он именинник
будет —
целый день по этому случаю пированье у него пойдет. А мне вот что на ум приходит: где же правду искать? неужто только на гербовом листе она написана?
Всю ночь он шел, терзаемый сознанием безвыходности своего положения, и только к заутрене (кстати
был праздник) достиг
цели и прямо зашел в церковь.
Вообще ему стало житься легче с тех пор, как он решился шутить. Жену он с утра прибьет, а потом
целый день ее не видит и не интересуется знать, где она
была. Старикам и в ус не дует; сам
поест, как и где попало, а им денег не дает. Ходил отец к городничему, опять просил сына высечь, но времена уж не те. Городничий — и тот полюбил Гришку.
Феклинья бросила и отца и дом. Она выстроила на выезде просторную избу и поселилась там с двумя другими «девушками». В избе
целые ночи напролет светились огни и шло пированье. Старуха, Гришкина мать, умерла, но старики, отец и тесть,
были еще живы и перебивались Христовым именем.
Слов
было немного, но в тоне, которым
были произнесены слова:"ваш друг", заключалась
целая поэма. Во всяком случае, в эту минуту в первый раз, но все еще смутно, мелькнула мне мысль, что в «принципах» известной окраски, если даже они залегли в общее миросозерцание в тех чуждых надменности формах, в каких их воспринял Валерушка, может существовать своего рода трещина, сквозь которую просачивается исключительность и относительно «своих», но менее фаворизированных фортуною.
Прошло
целых тридцать лет, наполненных какою-то пестротою, в которой трудно
было отыскать руководящую нить.
Это положение
было результатом
целой хитросплетенной сети фактов, крупных и мелких, разобраться в которых
было очень трудно.
Целую такую же жизнь нужно
было мысленно пережить, да и то, собственно говоря, существенного результата едва ли бы можно
было достигнуть.
В ответ на эти вопросы, куда он ни обращал свои взоры, всюду видел мелочи, мелочи и мелочи… Сколько ни припоминал существований, везде навстречу ему зияло бессмысленное слово: «вотще», которое рассевало окрест омертвение. Жизнь стремилась вдаль без намеченной
цели, принося за собой не осязательные результаты, а утомление и измученность. Словом сказать, это
была не жизнь, а особого рода косность, наполненная призрачною суетою, которой, только ради установившегося обычая, присвоивалось наименование жизни.
По обстоятельствам, он вынужден
был оставить среду, которая воспитала его радужные сновидения, товарищей, которые вместе с ним предавались этим сновидениям, и переселиться в глубь провинции. Там, прежде всего, его встретило совершенное отсутствие сновидений, а затем в его жизнь шумно вторглась
целая масса мелочей, с которыми волей-неволей приходилось считаться.
Отделял ли в то время Имярек государство от общества — он не помнит; но помнит, что подкладка, осевшая в нем вследствие недавних сновидений, не совсем еще
была разорвана, что она оставила по себе два существенных пункта:
быть честным и поступать так, чтобы из этого выходила наибольшая сумма общего блага. А чтобы облегчить достижение этих задач на арене обязательной бюрократической деятельности, — явилась на помощь и
целая своеобразная теория.