Неточные совпадения
— Сентябрь уж на дворе, а у нее хлеб еще в поле… понимаешь ли ты это? Приходится, однако же, мириться и не с такими безобразиями, но зато… Ах, душа моя! у нас и без того
дела до зарезу, — печально продолжает он, — не надо затруднять наш путь преждевременными сетованиями! Хоть вы-то, видящие нас в самом сердце
дела, пожалейте нас! Успокойся же! всё в свое время
придет, и когда наступит момент, мы не пропустим его. Когда-нибудь мы с тобою переговорим об этом серьезно, а теперь… скажи, куда ты отсюда?
Но когда он на другой
день вечером явился на урок, то ему сказал швейцар, что утром
приходил другой студент, взял двадцать рублей и получил предпочтение.
В дом взяли немку, так как немки (кроме гамбургских) исстари пользуются репутацией добродетельных. Француженка и англичанка (тоже вновь приусловленные) должны были
приходить лишь в определенные
дни и часы.
На этот раз нянька не противоречила, потому что побоялась вмешательства Василия Федоровича.
Дня через два
пришли три девочки, пугливо остановились в дверях классной комнаты, оглядели ее кругом и наконец уставились глазами в Ольгу. С мороза носы у них были влажны, и одна из пришедших, точно исполняя предсказание няньки, тотчас же высморкалась на пол.
Но в то же время и погода изменилась. На небе с утра до вечера ходили грузные облака; начинавшееся тепло, как бы по мановению волшебства, исчезло; почти ежедневно шел мокрый снег, о котором говорили: молодой снег за старым
пришел. Но и эта перемена не огорчила Ольгу, а, напротив, заняла ее. Все-таки
дело идет к возрождению; тем или другим процессом, а природа берет свое.
Вечером ей стало невыносимо скучно в ожидании завтрашнего
дня. Она одиноко сидела в той самой аллее, где произошло признание, и вдруг ей
пришло на мысль пойти к Семигорову. Она дошла до самой его усадьбы, но войти не решилась, а только заглянула в окно. Он некоторое время ходил в волнении по комнате, но потом сел к письменному столу и начал писать. Ей сделалось совестно своей нескромности, и она убежала.
Прошел еще год. Надежда Федоровна хлопотала об открытии"Общества для вспоможения чающим движения воды". Старания ее увенчались успехом, но — увы! она изнемогла под бременем ходатайств и суеты.
Пришла старость, нужен был покой, а она не хотела и слышать о нем. В самом разгаре деятельности, когда в голове ее созревали все новые и новые планы (Семигоров потихоньку называл их"подвохами"), она умерла, завещавши на смертном одре племяннице свое"
дело".
Дело у Анны Петровны налаживалось не споро. Учительницу не ждали так скоро, и помещение школы было в беспорядке. Прежде нежели собрались ученики, в школу
приходили родители и с любопытством рассматривали новую учительницу.
— Я именно для того и не
пришел, — ответил батюшка, — чтоб вы с первого же раза узнали настоящую суть
дела. Если б сегодня вы не узнали ее, все равно пришлось бы узнавать завтра.
Дни шли за
днями, а от Людмилы Михайловны никаких вестей не
приходило. Или забыла, или ничего не могла. Из училищного совета тоже никаких слухов не было.
Теперь ей уж за сорок, и скоро собираются праздновать ее юбилей. В парадные
дни и во время официальных приемов, когда показывают институт влиятельным лицам, она следует за директрисой, в качестве старшей классной дамы, и всегда очень резонно отвечает на обращаемые к ней вопросы. В будущем она никаких изменений не предвидит, да и никому из начальствующих не
приходит на мысль, что она может быть чем-нибудь иным, кроме образцовой классной дамы.
Подписчик драгоценен еще и в том смысле, что он приводит за собою объявителя. Никакая кухарка, ни один дворник не пойдут объявлять о себе в газету, которая считает подписчиков единичными тысячами. И вот из скромных дворнических лепт образуется ассигнационная груда. Найдут ли алчущие кухарки искомое место — это еще вопрос; но газетчик свое
дело сделал; он спустил кухаркину лепту в общую пропасть, и затем ему и в голову не
придет, что эта лепта составляет один из элементов его благосостояния.
— А что, господа! — обращается он к гостям, — ведь это лучшенькое из всего, что мы испытали в жизни, и я всегда с благодарностью вспоминаю об этом времени. Что такое я теперь? — "Я знаю, что я ничего не знаю", — вот все, что я могу сказать о себе. Все мне прискучило, все мной испытано — и на
дне всего оказалось — ничто! Nichts! А в то золотое время земля под ногами горела, кровь кипела в жилах…
Придешь в Московский трактир:"Гаврило! селянки!" — Ах, что это за селянка была! Маня, помнишь?
— Ну, так вот что: когда окончится следствие, тогда и
приходите. Может быть, по следствию окажется, что ваш муж прав; тогда и
дело само собою кончится. А теперь я ничего не могу.
Таким образом все объясняется. Никому не
приходит в голову назвать Бодрецова лжецом; напротив, большинство думает:"А ведь и в самом
деле, у нас всегда так; сию минуту верно, через пять минут неверно, а через четверть часа — опять верно". Не может же, в самом
деле, Афанасий Аркадьич каждые пять минут знать истинное положение вещей. Будет с него и того, что он хоть на десять минут сумел заинтересовать общественное мнение и наполнить досуг праздных людей.
Страсть к кочевой жизни
пришла к нему очень рано. Уже в детстве он переменил чуть не три гимназии, покуда наконец попал в кадетский корпус, но и там кончил неважно и был выпущен, по слабости здоровья, для определения к штатским
делам.
— Это так точно-с. Кончите и уедете. И к городничему в гости, между прочим, ездите — это тоже… На
днях он именинник будет — целый
день по этому случаю пированье у него пойдет. А мне вот что на ум
приходит: где же правду искать? неужто только на гербовом листе она написана?