Неточные совпадения
Именно
так было поступлено и со мной, больным, почти умирающим. Вместо того, чтобы везти меня
за границу, куда, впрочем, я и сам не чаял доехать, повезли меня в Финляндию. Дача — на берегу озера, которое во время ветра невыносимо гудит, а в прочее время разливает окрест приятную сырость. Домик маленький, но веселенький, мебель сносная, но о зеркале и в помине нет. Поэтому утром я наливаю в рукомойник воды и причесываюсь над ним. Простору довольно, и большой сад для прогулок.
А болгары что? «Они с
таким же восторгом приветствовали возвращение князя, с каким,
за несколько дней перед тем, встретили весть об его низложении». Вот что пишут в газетах. Скажите: ну, чем они плоше древних афинян? Только вот насчет аттической соли у них плоховато.
Но к ней прибавилась и еще бесспорная истина, что жизнь не может и не должна оставаться неподвижною, как бы ни совершенны казались в данную минуту придуманные для нее формы; что она идет вперед и развивается, верная общему принципу, в силу которого всякий новый успех, как в области прикладных наук,
так и в области социологии, должен принести
за собою новое благо, а отнюдь не новый недруг, как это слишком часто оказывалось доныне.
Напротив того, социальные новшества ежели и не влекут
за собой прямого освобождения масс от удручающих мелочей, то представляют собой непрерывную подготовку к
такому освобождению.
За неимением погребов, солонина зарывается в землю, но к наступлению летнего мясоеда все-таки сильно припахивает; но это делает ее еще спорее.
У него дом больше —
такой достался ему при поступлении на место; в этом доме, не считая стряпущей, по крайней мере, две горницы, которые отапливаются зимой «по-чистому», и это требует лишних дров; он круглый год нанимает работницу, а на лето и работника, потому что земли у него больше, а стало быть, больше и скота — одному с попадьей
за всем недоглядеть; одежда его и жены дороже стоит, хотя бы ни он, ни она не имели никаких поползновений к франтовству; для него самовар почти обязателен, да и закуска в запасе имеется, потому что его во всякое время может посетить нечаянный гость: благочинный, ревизор из уездного духовного правления, чиновник, приехавший на следствие или по другим казенным делам, становой пристав, волостной старшина, наконец, просто проезжий человек,
за метелью или непогодой не решающийся продолжать путь.
Сенокос обыкновенно убирается помочью; но между этою помочью и тою, которую устраивает хозяйственный мужичок, существует громадная разница. Мужичок приглашает
таких же хозяйственных мужиков-соседей, как он сам; работа у них кипит, потому что они взаимно друг с другом чередуются. Нынешнее воскресенье у него помочь; в следующий праздничный день он сам идет на помочь к соседу. Священник обращается
за помочью ко всему миру; все обещают, а назавтра добрая половила не явится.
Жену он тоже успел настроить в своем направлении,
так что и во сне она коров видит;
за детей заранее радуется, какие они вырастут крепкие и здоровые на вольном деревенском воздухе.
— Точно
так. Мне, говорит, она не к месту, а между тем
за нее хорошие деньги дадут. Березняк здесь крупный, стеколистый; саженей сто швырка с десятины наберется.
— Как ее обработаешь! Земля в ней как камень скипелась, лишаями поросла. Тронуть ее,
так все сохи переломаешь, да и навозу она пропасть сожрет. А навоз-то
за пять верст возить нужно.
На будущий год доход увеличивается до трехсот рублей. Работал-работал, суетился-суетился, капитал растратил, труд положил, и все-таки меньше рубля в день осталось. Зато масло — свое, картофель — свой, живность — своя… А впрочем, ведь и это не
так. По двойной бухгалтерии, и
за масло и
за живность деньги заплатили…
А он что? Как вышел из «заведения» коллежским секретарем (лет двенадцать
за границей потом прожил, все хозяйству учился),
так и теперь коллежский секретарь. Даже земские собрания ни разу не посетил, в мировые не баллотировался. Связи все растерял, с бывшими товарищами переписки прекратил, с деревенскими соседями не познакомился. Только и побывал, однажды в три года, у"интеллигентного работника", полюбопытствовал, как у него хозяйство идет.
Разумеется, он не попробовал; нашел, что довольно и того, что он
за всем сам следит, всему дает тон. Кабы не его неустанный руководящий труд — разве цвели бы клевером его поля? разве давала бы рожь сам-двенадцать? разве заготовлялось бы на скотном дворе
такое количество масла? Стало быть, Анпетов соврал, назвавши его белоручкой. И он работает, только труд его называется"руководящим".
Словом сказать,
так обставил дело, что мужичку курицы выпустить некуда. Курица глупа, не рассуждает, что свое и что чужое, бредет туда, где лучше, —
за это ее сейчас в суп. Ищет баба курицу, с ног сбилась, а Конон Лукич молчит.
— Мне на что деньги, — говорит он, — на свечку богу да на лампадное маслице у меня и своих хватит! А ты вот что, друг: с тебя
за потраву следует рубль,
так ты мне, вместо того, полдесятинки вспаши да сдвой, — ну, и заборони, разумеется, — а уж посею я сам.
Так мы с тобой по-хорошему и разойдемся.
За первым мужичком следует другой,
за другим — третий и
так далее. У всех нужда, и всех Конон Лукич готов наделить. Весной он обеспечивает себе обработку и уборку полей. С наступлением лета он точно
так же обеспечивает уборку сенокоса.
Рублей по десяти
за голову, штук шестьдесят он
таких одров накупит и поставит на зиму на мякину да на соломенную резку, чтоб только не подохла скотина.
Чтобы достигнуть этого, надобно прежде всего ослабить до минимума путы, связывающие его деятельность, устроиться
так, чтобы стоять в стороне от прочей «гольтепы», чтобы порядки последней не были для него обязательны, чтобы
за ним обеспечена была личная свобода действий; словом сказать, чтобы имя его пользовалось почетом в мире сельских властей и через посредство их производило давление на голь мирскую.
Но, к сожалению, мы
так приучены к нелепостям, до
такой степени они всосались в нас, что мы принимаем всякую нескладицу
за чистую монету и приходим в волнение по ее поводу.
Она пополнела, сделалась вполне самостоятельною и ведет себя с большим апломбом,
так что опасаться
за нее нечего.
— И прекрасно, мой друг, делаешь, — хвалит его отец, — и я выслушиваю, когда начальник отделения мне возражает, а иногда и соглашаюсь с ним. И директор мои возражения благосклонно выслушивает. Ну, не захочет по-моему сделать — его воля! Стало быть, он прав, а я виноват, — из-за чего тут горячку пороть! А чаще всего
так бывает, что поспорим-поспорим, да на чем-нибудь середнем и сойдемся!
— Как из-за чего? Жизнь-то не достается даром. Вот и теперь мы здесь роскошествуем, а уходя все-таки сорок пять копеек придется отдать. Здесь сорок пять, в другом месте сорок пять, а в третьем и целый рубль… надо же добыть!
Так и сделали. Она ушла в родильный дом; он исподволь подыскивал квартиру. Две комнаты; одна будет служить общею спальней, в другой — его кабинет, приемная и столовая. И прислугу он нанял, пожилую женщину, не ветрогонку и добрую; сумеет и суп сварить, и кусок говядины изжарить, и
за малюткой углядит, покуда матери дома не будет.
Уход
за ребенком был
так сложен, что отнимал все время, да и заработка в виду не было.
Хотели бежать
за доктором, но было
так поздно и непогода
так разыгралась, что он посовестился.
Она стояла возле него, неподвижная, бледная, замученная, и вслед
за ним
так же, словно сквозь сон, твердила...
В шесть часов вечера его не стало. Черезовская удача до
такой степени изменила, что он не воспользовался даже льготным сроком, который на казенной службе дается заболевшим чиновникам. Надежда Владимировна совсем растерялась. Ей не приходило в голову, что нужно обрядить умершего, послать
за гробовщиком, положить покойника на стол и пригласить псаломщика. Все это сделала
за нее Авдотья.
В тот же день,
за обедом, один из жильцов, студент третьего курса, объяснил Чудинову, что
так как он поступает в юридический факультет, то
за лекции ему придется уплатить
за полугодие около тридцати рублей, да обмундирование будет стоить, с форменной фуражкой и шпагой, по малой мере, семьдесят рублей. Объявления в газетах тоже потребуют изрядных денег.
Наступило тепло; он чаще и чаще говорил об отъезде из Петербурга, и в то же время быстрее и быстрее угасал. Недуг не терзал его, а изнурял. Голова была тяжела и вся в поту. Квартирные жильцы следили
за ним с удвоенным вниманием и даже с любопытством. Загадка смерти стояла
так близко, что все с минуты на минуту ждали ее разрешения.
Правда, их огорчало, что многое из этих материалов со временем выдохнется и потеряет ценность, но жизнь каждый день приносит новость
за новостью, и запас все-таки будет достаточный.
Встречаются
такие ненавистники, которых даже прочие собраты по ремеслу инстинктивно чуждаются, из опасения не поспеть
за ними и быть сопричисленными к разряду неблагонадежных.
Так он и поступает: с пятого на десятое проглядывает
за утренним чаем свою газету, останавливаясь преимущественно на телеграммах и распоряжениях.
Это он-то довилялся! Он, который всегда, всем сердцем… куда прочие, туда и он! Но делать нечего, приходится выслушивать.
Такой уж настал черед… «ихний»! Вчера была оттепель, а сегодня — мороз. И лошадей на зимние подковы в гололедицу подковывают, не то что людей! Но, главное, оправданий никаких не допускается. Он обязан был стоять на страже, обязан предвидеть — и всё тут. А впрочем, ведь оно и точно, если по правде сказать: был
за ним грешок, был!
Анализировать эти факты, в связи с другими жизненными явлениями, он вообще не способен, но, кроме того, ненавистник, услыхав о
такой претензии, пожалуй,
так цыркнет, что и ног не унесешь. Нет, лучше уж молча идти
за течением, благо ненавистник благодаря кумовству относится к нему благодушно и скорее в шутливом тоне, нежели серьезно, напоминает о недавних проказах.
И ежели вы возразите, что
так называемое"покойное проживание"представляет собой только кажущееся спокойствие, что в нем-то, пожалуй, и скрывается настоящая угроза будущему и что, наконец, басня о голубе есть только басня и не все голуби возвращаются из поисков с перешибленными крыльями, то солидный человек и на это возражение в карман
за словом не полезет.
Впрочем, надо сказать правду, что и газеты тогдашние немного опережали улицу в достоинстве предлагаемых новостей,
так что, в сущности, не было особенного резона платить деньги
за то, что в первой же мелочной лавке можно было добыть даром.
В
такие минуты улица вообще делается веселее и даже как-то смышленее, и простец инстинктивно следует
за общим течением.
Все это тем больше беспокоило ее, что не к кому было обратиться
за советом. И скворец, и скворешница, и дятел, и жена его — все перемерло,
так что Ардальон Семеныч остался полным властелином и состояния, и действий своих.
— А что бы ты думал! жандарм! ведь они охранители нашего спокойствия. И этим можно воспользоваться. Ангелочек почивает, а добрый жандарм бодрствует и охраняет ее спокойствие… Ах, спокойствие!.. Это главное в нашей жизни! Если душа у нас спокойна, то и мы сами спокойны. Ежели мы ничего дурного не сделали, то и жандармы
за нас спокойны. Вот теперь завелись эти… как их… ну, все равно… Оттого мы и неспокойны… спим, а во сне все-таки тревожимся!
За обедом только и было разговору, что о будущих выездах и балах. Будут ли носить талию с
такими же глубокими вырезами сзади, как в прошлый сезон? Будут ли сзади под юбку подкладывать подставки? Чем будут обшивать низ платья?
Все именно
так и случилось, как предначертала Софья Михайловна.
За лето Верочка окрепла и нагуляла плечи, не слишком наливные, но и не скаредные — как раз в меру. В декабре, перед рождеством, Братцевы дали первый бал. Разумеется, Верочка была на нем царицей, и князь Сампантрё смотрел на нее из угла и щелкал языком.
Через короткое время Ольга Васильевна, однако ж, заметила, что матушка-попадья имеет на нее какое-то неудовольствие. Оказалось, что
так как женской школы на селе не было, то матушка,
за крохотное вознаграждение, набирала учениц и учила их у себя на дому. Затея «барышни», разумеется, представляла для нее очень опасную конкуренцию.
Но в то же время и погода изменилась. На небе с утра до вечера ходили грузные облака; начинавшееся тепло, как бы по мановению волшебства, исчезло; почти ежедневно шел мокрый снег, о котором говорили: молодой снег
за старым пришел. Но и эта перемена не огорчила Ольгу, а, напротив, заняла ее. Все-таки дело идет к возрождению; тем или другим процессом, а природа берет свое.
Надежда Федоровна хотя была значительно моложе брата, но все-таки ей шло уж
за пятьдесят.
Семигоров значительно постарел
за семь лет. Он потолстел и обрюзг; лицо было по-прежнему бледное, но неприятно одутловатое и совсем деревянное. Говорил он, впрочем,
так же плавно и резонно, как и тогда, когда она в первый раз увидела его.
Благодаря беготне дело сошло с рук благополучно; но затем предстояли еще и еще дела. Первое издание азбуки разошлось быстро, надо было готовиться к другому — уже без промахов. «Дивчину» заменили старухой и подписали: Домна; «Пана» заменили мужичком с топором
за поясом и подписали: Потап-плотник. Но как попасть в мысль и намерения «критики»? Пожалуй, будут сравнивать второе издание с первым и скажут: а! догадались! думаете, что надели маску,
так вас под ней и не узнают!
Обратиться к кому-нибудь
за поддержкой она не имела основания; товарки у нее были
такие же горькие, как и она сама.
И одинокий человек может устроиться
так, чтобы
за него «заступились», может оградить себя от случайностей, а до нее решительно никому дела не было.
Учился он плохо, образование имел самое поверхностное, но
за всем тем пользовался образовательным цензом, и
так как принадлежал к числу крупных землевладельцев, то попечительство над школою,
так сказать, по принципу, досталось ему.
— И всегда
так рассуждайте! — похвалила ее дама, — бог будет любить вас
за это, а тетенька будет на вас радоваться. На свете всегда
так бывает. Иногда мы думаем, что нас постигло несчастье, а это только испытание; а иногда — совсем напротив.