Неточные совпадения
Один газетчик, которому я немало помог
своим сотрудничеством
при начале его журнального поприща, теперь прямо называет меня не только вредным, но паскудным писателем.
Концерты европейские продолжают разыгрываться без него, как разыгрывались
при нем, а жизнь народная продолжает по-прежнему
свое течение, особо от концертов.
Что может выйти из этого сожития? Что, кроме клетки, в которой сидят два зверя, прикованные каждый к
своему углу и готовые растерзать друг друга
при первой возможности?
При продолжительном ненастье первые ведреные дни отдавались исключительно барщине, причем предполагалось, что крестьяне уже воспользовались «
своими днями» прежде, и т. д.
Да, видно, каждая эпоха имеет
свои мелочи,
свой собственный мучительный аппарат,
при посредстве которого люди без особых усилий доводятся до исступления.
Стоя почти исключительно на почве психологической, они думали, что человек сам собой, независимо от внешней природы и ее тайн,
при помощи одной доброй воли, может создать
свое конечное благополучие.
Тем не менее идея новых оснований для новой жизни, — идея освобождения жизни, исключительно
при помощи этих новых оснований, от мелочей, делающих ее постылою, остается пока во всей
своей силе и продолжает волновать мыслящие умы.
Но Сережа совсем не того мнения. Он продолжает утверждать, que tout est a refaire и что настоящее положение вещей невыносимо. Картавя и рисуясь, он бормочет слова:"суды, земство… и эта шутовская печать!.. ах, господа, господа!"Он, видимо, всем надоел в канцелярии; и так как никто не говорит этого ему в глаза, то он остается
при убеждении, что исполняет
свой долг, и продолжает надоедать.
Он слышал, что у Генечки происходят в определенные дни умные разговоры, и пожелал полюбопытствовать, а
при случае, с
своей стороны, словечко вставить, доказать, que tout est a refaire.
В настоящее время служебная его карьера настолько определилась, что до него рукой не достать. Он вполне изменил
свой взгляд на служебный труд. Оставил
при себе только государственную складку, а труд предоставил подчиненным. С утра до вечера он в движении: ездит по влиятельным знакомым, совещается, шушукается, подставляет ножки и всячески ограждает
свою карьеру от случайности.
И благо ему, что он вступил в жизнь в родильном доме,
при готовом уходе и своевременной врачебной помощи, потому что, произойди этот случай в
своей квартире, Семен Александрыч, наверное, запутался бы в самую критическую минуту.
Как и всегда, мы встаем с мест
при появлении начальника отделения; как и всегда, я исправно и беспрепятственно выполняю
свой дневной бюрократический труд.
Читателя-ненавистника он боится… Последний давит его
своею угрюмостью, и необходимость справляться с его мнениями и следовать его указаниям представляет не очень приятную перспективу. Того гляди, кому-нибудь на ушко шепнет или
при всех в глаза ляпнет...
После этого он зачастил в школу. Просиживал в продолжение целых уроков и не спускал с учительницы глаз.
При прощании так крепко сжимал ее руку, что сердце ее беспокойно билось и кровь невольно закипала. Вообще он действовал не вкрадчивостью речей, не раскрытием новых горизонтов, а силою
своей красоты и молодости. Оба были молоды, в обоих слышалось трепетание жизни. Он посетил ее даже в ее каморке и похвалил, что она сумела устроиться в таком жалком помещении. Однажды он ей сказал...
Она была деятельна и неутомима только
при исполнении
своих обязанностей; вне этого круга она могла назваться даже ленивою. Ничто не манило ее за стены института. Старые подруги рассеялись, новых выпускных девиц, которых она могла бы назвать
своими воспитанницами, еще не было.
И так нахально скалит
при этом
свои острые беличьи зубы, что он всем нутром застонет и ляжет плашмя на верстак.
Мысль о побеге не оставляла его. Несколько раз он пытался ее осуществить и дня на два, на три скрывался из дома. Но исчезновений его не замечали, а только не давали разрешенья настоящим образом оставить дом. Старик отец заявил, что сын у него непутный, а он,
при старости, отвечать за исправную уплату повинностей не может. Разумеется, если б Гришка не был «несуразный», то мог бы настоять на
своем; но жалобы «несуразного» разве есть резон выслушивать? В кутузку его — вот и решенье готово.
Он уверял на суде, что не украл, а нашел паспорт в кармане вымененного пальто, и
при этом откровенно рассказал
свою мученическую жизнь.
Я уже начинал склоняться к мысли, что во всем этом кроется глубокий эгоизм, но, обдумавши, пришел к убеждению, что это — не более как довольство самим собою,
своим положением, довольство,
при котором не чувствуется даже потребности в анализе.
Он значительно изменил
свои прежние убеждения относительно бюрократов и соглашался, что,
при известных условиях, между интересами бюрократическими и сословными не только не существует ни малейшей розни, но, напротив, первые споспешествуют вторым, а вторые оплодотворяют первые.
Идет ли она по дорожке сада, а он сидит у себя за занавеской и пишет, ему бы сидеть, не поднимать головы и писать; а он,
при своем желании до боли не показать, что замечает ее, тихонько, как шалун, украдкой, поднимет уголок занавески и следит, как она идет, какая мина у ней, на что она смотрит, угадывает ее мысль. А она уж, конечно, заметит, что уголок занавески приподнялся, и угадает, зачем приподнялся.
Неточные совпадения
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в
своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и
при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
Я хотел бы, например, чтоб
при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу
своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло
свою доверенность и силу, с высоты пышной
своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею
своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах
при малейшем его движении.
4. Всякий градоправитель, видящий обывателя, занимающегося делом
своим, да оставит его
при сем занятии беспрепятственно.
— Казар-р-мы! — в
свою очередь, словно эхо, вторил угрюмый прохвост и произносил
при этом такую несосветимую клятву, что начальство чувствовало себя как бы опаленным каким-то таинственным огнем…