Неточные совпадения
Постелей
нет, или
такие, что привыкать надо.
Именно
так было поступлено и со мной, больным, почти умирающим. Вместо того, чтобы везти меня за границу, куда, впрочем, я и сам не чаял доехать, повезли меня в Финляндию. Дача — на берегу озера, которое во время ветра невыносимо гудит, а в прочее время разливает окрест приятную сырость. Домик маленький, но веселенький, мебель сносная, но о зеркале и в помине
нет. Поэтому утром я наливаю в рукомойник воды и причесываюсь над ним. Простору довольно, и большой сад для прогулок.
Что это
такое, как не мучительное и ежеминутное умирание, которому, по горькой насмешке судьбы,
нет конца?
Талантливы ли финны — сказать не умею. Кажется, скорее, что
нет, потому что у громадного большинства их вы видите в золотушных глазах только недоумение. Да и о выдающихся людях не слыхать. Если бы что-нибудь было в запасе, все-таки кто-нибудь да создал бы себе известность.
И находятся еще антики, которые уверяют, что весь этот хлам история запишет на свои скрижали… Хороши будут скрижали!
Нет, время
такой истории уж прошло. Я уверен, что даже современные болгары скоро забудут о Баттенберговых проказах и вспомнят о них лишь тогда, когда его во второй раз увезут: «Ба! — скажут они, — да ведь это уж, кажется, во второй раз! Как бы опять его к нам не привезли!»
— А насчет письмоводителя вы все-таки имейте в виду. Я давно в нем замечаю.
Нет у него этой теплоты чувства, этой,
так сказать…
Но
так как выражение «свои средства» есть не что иное, как вольный перевод выражения «произвол», то для подкрепления его явилось к услугам и еще выражение: «в законах
нет».
Ежели
нет такого старика, то и эта забота падает на долю священника, мешая его полевым работам, потому что пчела капризна: как раз не усмотришь — и новый рой на глазах улетел.
Кругом ровное место, без малейшего пригорка,
так что
нет и признака
так называемого «красивого местоположения».
—
Нет, это коровы
такие… Одна корова два года ялова ходит, чайную чашечку в день доит; коров с семь перестарки, остальные — запущены. Всех надо на мясо продать, все стадо возобновить, да и скотницу прогнать. И быка другого необходимо купить — теперешнего коровы не любят.
— Понемножку. Но скучаю, что настоящего дела
нет. Впрочем, на днях записку составить поручили; я в два дня кончил и подал свой труд, да что-то молчат. Должно быть, дело-то не очень нужное;
так, для пробы пера, дали, чтоб испытать, способен ли я.
Захотим,
так и в судьи попадем,
нет нужды, что ты университета не кончил.
— Кандидатов слишком довольно. На каждое место десять — двадцать человек, друг у дружки
так и рвут. И чем больше нужды, тем труднее: нынче и к месту-то пристроиться легче тому, у кого особенной нужды
нет. Доверия больше, коли человек не жмется, вольной ногой в квартиру к нанимателю входит. Одёжа нужна хорошая, вид откровенный. А коли этого
нет,
так хошь сто лет грани мостовую — ничего не получишь.
Нет, ежели у кого родители есть — самое святое дело под крылышком у них смирно сидеть.
—
Нет, что! мне теперь легко; хотелось бы, однако, признаки знать. Ежели люди вообще тяжело умирают, стало быть, еще я, пожалуй, и продержусь. Но чахоточные, говорят, умирают почти незаметно,
так вот это…
Анализировать эти факты, в связи с другими жизненными явлениями, он вообще не способен, но, кроме того, ненавистник, услыхав о
такой претензии, пожалуй,
так цыркнет, что и ног не унесешь.
Нет, лучше уж молча идти за течением, благо ненавистник благодаря кумовству относится к нему благодушно и скорее в шутливом тоне, нежели серьезно, напоминает о недавних проказах.
Нет, есть другие, которые живут по-иному. Даже у нее под боком шла жизнь, положим, своеобразная и грубая, но все-таки жизнь.
—
Нет, я все-таки пришлю. Может быть, и получше ему будет. И с доктором о нем поговорю. Посмотрит, что-нибудь присоветует, скажет, какая у него болезнь.
Каким образом эта жизнь
так сложилась, что кругом ничего, кроме мрака,
нет? неужели у судьбы есть жребии, которые она раздает по произволу, с завязанными глазами?
Так ведь у него уж и сил для жизни
нет, он естественным процессам подчинился, тогда как она здорова, сильна, а ее преследует та же нравственная немочь, та же оброшенность.
—
Нет, он не знает… тебя,
такого, как ты теперь… не знает! Пойдем.
Она никогда не думала о том, красива она или
нет. В действительности, она не могла назваться красивою, но молодость и свежесть восполняли то, чего не давали черты лица. Сам волостной писарь заглядывался на нее; но
так как он был женат, то открыто объявлять о своем пламени не решался и от времени до времени присылал стихи, в которых довольно недвусмысленно излагал свои вожделения. Дрозд тоже однажды мимоходом намекнул...
Почему немыслим? — а потому, милостивые государи, что, во-первых, в обвинении подобного рода, говоря языком юристов,
нет состава вины, а во-вторых, и потому, что самый спор об известных предметах может завести в
такую трущобу, из которой и не вылезешь.
А газета между тем идет все ходчее и ходчее. Подписчик
так и валит; от кухарок, дворников, кучеров отбою
нет. У Непомнящего голова с каждым днем делается менее и менее способною выдумать что-нибудь путное для помещения денег.
Практика, установившаяся на Западе и не отказывающаяся ни от эмпиреев, ни от низменностей, положила конец колебаниям Перебоева. Он сказал себе:"Ежели
так поступают на Западе, где адвокатура имеет за собой исторический опыт, ежели там общее не мешает частному, то тем более подобный образ действий может быть применен к нам. У западных адвокатов золотой век недалеко впереди виднеется, а они и его не боятся; а у нас и этой узды, слава богу,
нет. С богом! — только и всего".
—
Нет, уж позвольте мне, господин адвокат, по порядку, потому что я собьюсь. И вот муж мой выдал Аггею Семенычу вексель, потому что хоть мы люди свои, а деньги все-таки счет любят. И вот, накануне самого Покрова, приходит срок. Является Аггей Семеныч и говорит:"Деньги!"А у мужа на ту пору не случилось. И вот он говорит:"Покажите, братец, вексель"… Ну, Аггей Семеныч, по-родственному:"Извольте, братец!"И уж как это у них случилось, только муж мой этот самый вексель проглотил…
—
Нет, я не хозяин, а вы, многоуважаемый Полиевкт Семеныч! — еще скромнее возразил Краснов, — вы всегда были излюбленным человеком нашей губернии, вы остаетесь им и теперь. Вы,
так сказать, прирожденный председатель земского собрания; от вашей просвещенной опытности будет зависеть направление его решений; я же — ничего больше, как скромный исполнитель указаний собрания и ваших.
— Покуда определенных фактов в виду еще
нет, но есть разговор — это уже само по себе представляет очень существенный признак. О вашем губернаторе никто не говорит, что он мечтает о новой эре… почему? А потому просто, что этого
нет на деле и быть не может. А об земстве по всей России
такой слух идет, хотя, разумеется, большую часть этих слухов следует отнести на долю болтливости.
Однако и с ним бывают прорухи. На днях встречаю я его на Морской; идет, понуривши голову, и, к величайшему удивлению… молчит! А это большая в нем редкость, потому что он
так полон разговора, что ежели
нет встречного знакомого, то он сам себе сообщает новости.
— А что же со мной закон сделает, коли от меня только клочья останутся? Мочи моей, сударь,
нет; казнят меня на каждом шагу — пожалуй, ежели в пьяном виде,
так и взаправду спрыгнешь… Да вот что я давно собираюсь спросить вас: большое это господам удовольствие доставляет, ежели они, например, бьют?..
— Ну, на
нет и суда
нет. А я вот еще что хочу вас спросить: может ли меня городничий без причины колотить? Есть у него право
такое?
— Стало быть, и с причиной бить нельзя? Ну, ладно, это я у себя в трубе помелом запишу. А то, призывает меня намеднись:"Ты, говорит, у купца Бархатникова жилетку украл?" —
Нет, говорю, я отроду не воровал."Ах!
так ты еще запираться!"И начал он меня чесать. Причесывал-причесывал, инда слезы у меня градом полились. Только, на мое счастье, в это самое время старший городовой человека привел:"Вот он — вор, говорит, и жилетку в кабаке сбыть хотел…"
Так вот каким нашего брата судом судят!
—
Нет, я не «вон» и не «мерзавец», а вы вот при господине объясните, какое
такое право имели вы меня высечь?
— Помилуйте! где я эстолько денег возьму? Постоял-постоял этот самый чиновник:"
Так не берете?" — говорит. — Денег у меня и в заводе столько
нет. — "Ну,
так я приступлю…"Взял, что на глаза попалось: кирпич истыканный, ниток клубок, иголок пачку, положил все в ящик под верстаком, продел через стол веревку, допечатал и уехал."Вы, говорит, до завтра подумайте, а ежели и завтра свидетельство не возьмете, то я протокол составлю, и тогда уж вдвойне заплатите!"Вот, сударь, коммерция у меня какова!
"Всю жизнь провел в битье, и теперь срам настал, — думалось ему, — куда деваться? Остаться здесь невозможно — не выдержишь! С утра до вечера эта паскуда будет перед глазами мыкаться. А ежели ей волю дать — глаз никуда показать нельзя будет. Без работы, без хлеба насидишься, а она все-таки на шее висеть будет. Колотить ежели,
так жаловаться станет, заступку найдет. Да и обтерпится, пожалуй,
так что самому надоест… Ах, мочи
нет, тяжко!"
Жизнь течет обычным порядком; обстановка кругом или изменяется, или остается неизменною — все равно «принципы» остаются нетронутыми,
так что ни с какой стороны
нет места для тревог…
— Ну, да, и пресса недурна. Что же! пускай бюрократы побеспокоятся. Вообще любопытное время. Немножко, как будто, сумбуром отзывается, но… ничего! Я, по крайней мере, не разделяю тех опасений, которые высказываются некоторыми из людей одного со мною лагеря. Нигде в Европе
нет такой свободы, как в Англии, и между тем нигде не существует
такого правильного течения жизни. Стало быть, и мы можем ждать, что когда-нибудь внезапно смешавшиеся элементы жизни разместятся по своим местам.
Нет, перемена, происшедшая в моем существовании,
так еще свежа, — всего несколько месяцев, — что я не успел еще присмотреться к прошлому и не могу дать себе отчета, чем оно чревато, укорами или поощрениями.
Имярек ничего подобного в будущем не провидел, потому что и псов
таких ныне
нет, которые могли бы зализать те раны, которыми он страдал.