Неточные совпадения
Скажу больше: мы только по имени были
детьми наших родителей, и
сердца наши оставались вполне равнодушными ко всему, что касалось их взаимных отношений.
Словом сказать, это был подлинный детский мартиролог, и в настоящее время, когда я пишу эти строки и когда многое в отношениях между родителями и
детьми настолько изменилось, что малейшая боль, ощущаемая
ребенком, заставляет тоскливо сжиматься родительские
сердца, подобное мучительство покажется чудовищным вымыслом.
Но ежели несправедливые и суровые наказания ожесточали детские
сердца, то поступки и разговоры, которых
дети были свидетелями, развращали их. К сожалению, старшие даже на короткое время не считали нужным сдерживаться перед нами и без малейшего стеснения выворачивали ту интимную подкладку, которая давала ключ к уразумению целого жизненного строя.
Напротив того, при наличности общения, ежели
дети не закупорены наглухо от вторжения воздуха и света, то и скудная природа может пролить радость и умиление в детские
сердца.
И вот теперь, когда со всех сторон меня обступило старчество, я вспоминаю детские годы, и
сердце мое невольно сжимается всякий раз, как я вижу
детей.
Дети в этом смысле составляют самую легкую добычу, которою она овладевает вполне безнаказанно, в полной уверенности, что восковое детское
сердце всякую педагогическую затею примет без противодействия.
Цель их пребывания на балконе двоякая. Во-первых, их распустили сегодня раньше обыкновенного, потому что завтра, 6 августа, главный престольный праздник в нашей церкви и накануне будут служить в доме особенно торжественную всенощную. В шесть часов из церкви, при колокольном звоне, понесут в дом местные образа, и хотя до этой минуты еще далеко, но детские
сердца нетерпеливы, и
детям уже кажется, что около церкви происходит какое-то приготовительное движение.
Я сам стоял в нерешимости перед смутным ожиданием ответственности за непрошеное вмешательство, — до такой степени крепостная дисциплина смиряла даже в
детях человеческие порывы. Однако ж
сердце мое не выдержало; я тихонько подкрался к столбу и протянул руки, чтобы развязать веревки.
— Не надо! За старого моя Надёха (в
сердцах матушка позволяет себе награждать сестрицу не совсем ласковыми именами и эпитетами) не пойдет. А тут еще с
детьми вожжайся… не надо!
Правда, что Ненила, которой его «в
дети» отдали, доброй бабой слыла, да ведь и у добрых людей по чужом
ребенке сердце разве болит?
— Ну, теперь я, по крайности, хоть
детьми займусь! — сказала она себе и действительно всю страстность горячего материнского
сердца отдала этим
детям.
Будущее
детей наполняло ее
сердце бесконечной тревогой.
— Да, но сердце? Я вижу в нем сердце отца, и с таким
сердцем ребенок не может быть дурен, — сказала графиня Лидия Ивановна с восторгом.
Ум и
сердце ребенка исполнились всех картин, сцен и нравов этого быта прежде, нежели он увидел первую книгу. А кто знает, как рано начинается развитие умственного зерна в детском мозгу? Как уследить за рождением в младенческой душе первых понятий и впечатлений?
Но постепенно это настроение переливалось в них с большею полнотой и легкостью; уроки хохла не прошли даром, а горячая любовь матери и чуткое понимание того, что именно захватывало так сильно
сердце ребенка, дали ей возможность так быстро усвоить эти уроки.
— Днем я принадлежу обязанностям, которые налагает на меня отечество, — говорила она, разумея под отечеством Россию, — но вечер принадлежит мне и моим друзьям. А впрочем, что ж! ведь и вечером мы говорим всё о них, всё о тех же милых
сердцу детях!
Неточные совпадения
Впопад ли я ответила — // Не знаю… Мука смертная // Под
сердце подошла… // Очнулась я, молодчики, // В богатой, светлой горнице. // Под пологом лежу; // Против меня — кормилица, // Нарядная, в кокошнике, // С ребеночком сидит: // «Чье дитятко, красавица?» // — Твое! — Поцаловала я // Рожоное
дитя…
Также мучало его воспоминание о письме, которое он написал ей; в особенности его прощение, никому ненужное, и его заботы о чужом
ребенке жгли его
сердце стыдом и раскаянием.
Прошло еще несколько минут, они отошли еще дальше от
детей и были совершенно одни.
Сердце Вареньки билось так, что она слышала удары его и чувствовала, что краснеет, бледнеет и опять краснеет.
«Какой же он неверующий? С его
сердцем, с этим страхом огорчить кого-нибудь, даже
ребенка! Всё для других, ничего для себя. Сергей Иванович так и думает, что это обязанность Кости — быть его приказчиком. Тоже и сестра. Теперь Долли с
детьми на его опеке. Все эти мужики, которые каждый день приходят к нему, как будто он обязан им служить».
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в
сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда
ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.