Неточные совпадения
Как сейчас я его перед собой вижу. Тучный, приземистый и совершенно лысый старик, он
сидит у окна своего небольшого деревянного домика, в одном из переулков, окружающих Арбат. С одной стороны
у него столик, на котором лежит вчерашний нумер «Московских ведомостей»; с другой, на подоконнике, лежит круглая табакерка, с березинским табаком, и кожаная хлопушка, которою он бьет мух.
У ног его
сидит его друг и собеседник, жирный кот Васька, и умывается.
В два часа и матушка и сестрица
сидят в гостиной; последняя протянула
ноги на стул: в руках
у нее французская книжка, на коленях — ломоть черного хлеба. Изредка она взглядывает на матушку и старается угадать по ее лицу, не сделала ли она «распоряжения». Но на этот раз матушка промахнулась или, лучше сказать, просто не догадалась.
— И то сказать… Анна Павловна с тем и встретила, — без тебя, говорит, как без рук, и плюнуть не на что! Людям, говорит, дыхнуть некогда, а он по гостям шляется! А мне, признаться, одолжиться хотелось. Думал, не даст ли богатая барыня хоть четвертачок на бедность. Куда тебе! рассердилась,
ногами затопала! —
Сиди, говорит, один, коли пришел! — заниматься с тобой некому. А четвертаков про тебя
у меня не припасено.
Лето в самом разгаре; июль проходит; погода отличная. С Ольгой Обломов почти не расстается. В ясный день он в парке, в жаркий полдень теряется с ней в роще, между сосен,
сидит у ее ног, читает ей; она уже вышивает другой лоскуток канвы — для него. И у них царствует жаркое лето: набегают иногда облака и проходят.
В шесть часов вечера Лизочка засыпает и опять спит до двух часов ночи. Вася по-прежнему
сидит у ее ног, борется с дремотой, переменяет компресс, изображает из еврейского быта, а утром, после второй страдальческой ночи, Лиза уже вертится перед зеркалом и надевает шляпку.
Лизочка закрывает глаза и молчит. Прежние томность и страдальческое выражение возвращаются к ней, опять слышатся легкие стоны. Вася переменяет компресс и довольный, что его жена дома, а не в бегах у тети, смиренно
сидит у ее ног. Не спит он до самого утра. В десять часов приходит доктор.
Неточные совпадения
Буду свой крест до могилы нести!» // Снова помещик лежит под халатом, // Снова
у ног его Яков
сидит, // Снова помещик зовет его братом.
У круглого стола под лампой
сидели графиня и Алексей Александрович, о чем-то тихо разговаривая. Невысокий, худощавый человек с женским тазом, с вогнутыми в коленках
ногами, очень бледный, красивый, с блестящими, прекрасными глазами и длинными волосами, лежавшими на воротнике его сюртука, стоял на другом конце, оглядывая стену с портретами. Поздоровавшись с хозяйкой и с Алексеем Александровичем, Степан Аркадьич невольно взглянул еще раз на незнакомого человека.
С рукой мертвеца в своей руке он
сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том, что делает Кити, кто живет в соседнем нумере, свой ли дом
у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно выпростал руку и ощупал
ноги.
Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал:
Когда на другой день стало светать, корабль был далеко от Каперны. Часть экипажа как уснула, так и осталась лежать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на
ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с грифом виолончели
у подбородка задумчивый и хмельной Циммер. Он
сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье…
Тот был дома, в своей каморке, и в эту минуту занимался, писал, и сам ему отпер. Месяца четыре, как они не видались. Разумихин
сидел у себя в истрепанном до лохмотьев халате, в туфлях на босу
ногу, всклокоченный, небритый и неумытый. На лице его выразилось удивление.