Замечательно, что среди общих симпатий, которые стяжал к себе Половников, один отец относился к нему не только равнодушно, но почти гадливо. Случайно встречаясь с ним, Федос обыкновенно подходил к нему «к ручке», но отец проворно прятал руки за спину и холодно произносил: «Ну, будь здоров! проходи, проходи!» Заочно он называл его не иначе как «кобылятником», уверял, что он поганый, потому что сырое кобылье мясо жрет, и нетерпеливо
спрашивал матушку...
Неточные совпадения
Между прочим, и по моему поводу, на вопрос
матушки, что у нее родится, сын или дочь, он запел петухом и сказал: «Петушок, петушок, востёр ноготок!» А когда его
спросили, скоро ли совершатся роды, то он начал черпать ложечкой мед — дело было за чаем, который он пил с медом, потому что сахар скоромный — и, остановившись на седьмой ложке, молвил: «Вот теперь в самый раз!» «Так по его и случилось: как раз на седьмой день маменька распросталась», — рассказывала мне впоследствии Ульяна Ивановна.
Матушка волнуется, потому что в престольный праздник она чувствует себя бессильною. Сряду три дня идет по деревням гульба, в которой принимает деятельное участие сам староста Федот. Он не является по вечерам за приказаниями, хотя
матушка машинально всякий день
спрашивает, пришел ли Федотка-пьяница, и всякий раз получает один и тот же ответ, что староста «не годится». А между тем овсы еще наполовину не сжатые в поле стоят, того гляди, сыпаться начнут, сенокос тоже не весь убран…
Вообще это был необыкновенно деятельный и увертливый человек, проникший в самую глубь кляузы, ни в чем не сомневавшийся и никакого вопроса не оставлявший без немедленного ответа.
Спросит, бывало,
матушка...
Поэтому мне не раз случалось слышать, как
матушка, едва вставши с постели, уже
спрашивала Агашу...
— Что, нравится тебе в Заболотье? весело? —
спрашивала меня
матушка.
— Решил! он решил!.. ах ты, распостылый! — крикнула
матушка, вся дрожа от волнения, и, закусив губу, подошла близко к Федосу. — Ты
спроси прежде, как дядя с теткой решат… Он решил! Ступай с моих глаз долой, жди в девичьей, пока я надумаю, как с тобой поступить!
— Ты что не спишь? —
спрашивала меня
матушка, просыпаясь. — Агашка! ты хоть бы на колени лукошко-то взяла… ишь его раскачивает!
Отец вылезает у подъезда из возка, крестится на церковь и
спрашивает, были ли службы на первой неделе.
Матушка тоже крестится и произносит...
— Ах, да! давно хочу я тебя
спросить, где у тебя брильянты? — начинает
матушка, как будто ей только сейчас этот вопрос взбрел на ум.
— Холодно сегодня? —
спросит, например,
матушка за утренним чаем.
— Где побывал? —
спросила его
матушка.
Неточные совпадения
― Он копошится и приговаривает по-французски скоро-скоро и, знаешь, грассирует: «Il faut le battre le fer, le broyer, le pétrir…» [«Надо ковать железо, толочь его, мять…»] И я от страха захотела проснуться, проснулась… но я проснулась во сне. И стала
спрашивать себя, что это значит. И Корней мне говорит: «родами, родами умрете, родами,
матушка»… И я проснулась…
Когда я потом
спрашивал у Натальи Савишны о последних минутах
матушки, вот что она мне сказала:
Кабанова. Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли тебя не
спрашивают. Не заступайся,
матушка, не обижу, небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.
И
спрашиваю я их: зачем вы, батюшка и
матушка, мне кланяетесь?
— Вы,
матушка, верно, не выспались, — сказал Григорий Григорьевич, — кто ж
спрашивает гостя, пил ли он?