Неточные совпадения
Нянек я помню очень смутно. Они менялись почти беспрерывно, потому что матушка
была вообще гневлива и, сверх того, держалась своеобразной системы, в силу которой крепостные, не изнывавшие с утра до ночи на
работе, считались дармоедами.
Поэтому их плохо кормили, одевали в затрапез и мало давали спать, изнуряя почти непрерывной
работой. [Разумеется, встречались помещичьи дома, где и дворовым девкам жилось изрядно, но в большей части случаев тут примешивался гаремный оттенок.] И
было их у всех помещиков великое множество.
— Что помещики! помещики-помещики, а какой в них прок? Твоя маменька и богатая, а много ли она на попа расщедрится. За всенощную двугривенный, а не то и весь пятиалтынный. А поп между тем отягощается, часа полтора на ногах стоит. Придет усталый с
работы, — целый день либо пахал, либо косил, а тут опять полтора часа стой да
пой! Нет, я от своих помещиков подальше. Первое дело, прибыток от них пустой, а во-вторых, он же тебя жеребцом или шалыганом обозвать норовит.
Эти поездки могли бы, в хозяйственном смысле, считаться полезными, потому что хоть в это время можно
было бы управиться с
работами, но своеобычные старухи и заочно не угомонялись, беспрерывно требуя присылки подвод с провизией, так что, не
будучи в собственном смысле слова жестокими, они до такой степени в короткое время изнурили крестьян, что последние считались самыми бедными в целом уезде.
— Кабы не Сашенька — кажется бы… — молвила она, но, не докончив, продолжала: — Хороший день
будет завтра, ведреный; косить уж около дворов начали —
работа в ведрышко спорее пойдет.
Он показал мне деревянного конька грубой
работы, у которого под животом вырезано
было четырехугольное отверстие, и по сторонам его фигурные столбики, долженствующие изображать ноги. Потом позвал Трезорку и стал проделывать с ним фокусы.
Словом сказать, малиновецкий дом оживился. Сенные девушки — и те ходили с веселыми лицами, в надежде, что при старом барине их не
будут томить
работой. Одно горе: дедушка любил полакомиться, а к приезду его еще не
будет ни ягод, ни фруктов спелых.
Как бы то ни
было, но фактов, которые доказывали бы, что малиновецких крестьян притесняют
работой, до меня не доходило, и я с удовольствием свидетельствую здесь об этом.
Сверх того, она не металась беспрерывно перед глазами, потому что услуги ее не так часто требовались, а в большинстве и
работа ее
была заглазная (столяры, ткачи и проч.).
Само собой разумеется, что подобное критическое отношение выражалось более нежели робко, но и его
было достаточно, чтобы внушить господам, что мозги хамов все-таки не вполне забиты и что в них происходит какая-то
работа.
Года через два после этого Павла вызвали в Малиновец для домашних
работ. Очевидно, он не предвидел этой случайности, и она настолько его поразила, что хотя он и не ослушался барского приказа, но явился один, без жены. Жаль ему
было молодую жену с вольной воли навсегда заточить в крепостной ад; думалось: подержат господа месяц-другой, и опять по оброку отпустят.
Но матушка рассудила иначе.
Работы нашлось много: весь иконостас в малиновецкой церкви предстояло возобновить, так что и срок определить
было нельзя. Поэтому Павлу
было приказано вытребовать жену к себе. Тщетно молил он отпустить его, предлагая двойной оброк и даже обязываясь поставить за себя другого живописца; тщетно уверял, что жена у него хворая, к
работе непривычная, — матушка слышать ничего не хотела.
И
работой не отягощали, потому что труд Павла
был незаурядный и ускользал от контроля, а что касается до Мавруши, то матушка, по крайней мере, на первых порах махнула на нее рукой, словно поняла, что существует на свете горе, растравлять которое совесть зазрит.
— А разве черт ее за рога тянул за крепостного выходить! Нет, нет, нет! По-моему, ежели за крепостного замуж пошла, так должна понимать, что и сама крепостною сделалась. И хоть бы раз она догадалась! хоть бы раз пришла: позвольте, мол, барыня, мне господскую
работу поработать! У меня тоже ведь разум
есть; понимаю, какую ей можно
работу дать, а какую нельзя. Молотить бы не заставила!
— Срамник ты! — сказала она, когда они воротились в свой угол. И Павел понял, что с этой минуты согласной их жизни наступил бесповоротный конец. Целые дни молча проводила Мавруша в каморке, и не только не садилась около мужа во время его
работы, но на все его вопросы отвечала нехотя, лишь бы отвязаться. Никакого просвета в будущем не предвиделось; даже представить себе Павел не мог, чем все это кончится. Попытался
было он попросить «барина» вступиться за него, но отец, по обыкновению, уклонился.
Поэтому надо
было приискать для Ваньки-Каина стороннюю
работу, на которой он изнывал бы непрестанно.
Ни к какой
работе Ванька-Каин приспособлен не
был.
Это возражение как будто свидетельствовало, что резонирующая способность не совсем еще в нем угасла. Но и она, пожалуй, не
была результатом самодеятельной внутренней
работы, а слышал он, что другие так говорят, и машинально повторял с чужих слов.
— Что ж, что в поневе! И все бабы так ходят.
Будешь баба, по-бабьему и одеваться
будешь. Станешь бабью
работу работать, по домашеству старикам помогать — вот и обойдется у вас. Неужто ж лучше с утра до вечера, не разгибаючи спины, за пяльцами сидеть?
Ермолай
был такой же бессознательно развращенный человек, как и большинство дворовых мужчин; стало
быть, другого и ждать от него
было нельзя. В Малиновце он появлялся редко, когда его
работа требовалась по дому, а большую часть года ходил по оброку в Москве. Скука деревенской жизни
была до того невыносима для московского лодыря, что потребность развлечения возникала сама собой. И он отыскивал эти развлечения, где мог, не справляясь, какие последствия может привести за собой удовлетворение его прихоти.
Он не сторонник веселой
работы; любит, чтоб дело шло ходко и бойко, а для этого не нужно разговоров, а требуется, напротив, чтоб все внимание рабочей силы обращено
было на одну точку.
Если б
была другая
работа, вроде пахоты, например, он, конечно, в такой жар на сенокос людей не послал бы, но в начале июля, кроме косьбы, и в поле выходить незачем.
Нехорошо драться, нехорошо мужиков и баб на барской
работе без отдыха изнурять, да ведь Бурмакин и не делает этого; стало
быть, можно и при крепостном праве по-хорошему обойтись.
Даже сенные девушки
были освобождены от урочных
работ и праздно толпились в девичьей и сосредоточенно вздыхали, словно ожидая, что с минуты на минуту отдернется завеса, скрывающая какую-то великую тайну.
Неточные совпадения
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы люди чужестранные, // У нас забота
есть, // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды.
— У нас забота
есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает
пить! //
Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем
пить!.. //
Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну,
выпей с нами чарочку!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!